Канцлер Ги — Рыжий лис

Когда там жажда битвы, найдёт на королей,

Они снимают шлемы с серебряных ветвей;

Но каждый, кто упал, восстал, а кто убит, воскрес;

Как хорошо, что на земле не знают тех чудес:

Не то швырнул бы фермер, лопату за бугор -

И ни пахать, ни сеять, не смог бы с этих пор.

Другие цитаты по теме

Снимает Михаил трубу с серебряной ветлы,

И звонко подаёт сигнал, садиться за столы.

Выходит Гавриил из вод, хвостатый, как тритон,

С рассказами о чудесах, какие видел он,

И наливает дополна, свой золочёный рог,

И пьёт, покуда звёздный хмель, его не свалит с ног.

Не думаю, чтобы нашелся хотя бы один человек, который попал в рай со страху.

Низшие классы всегда и везде ликуют при виде того, как унижают и грабят тех, кто выше их по положению, хотя сами они при этом ничего и не получают.

— Я Бриллиант Чанг.

— Бриллиант Чанг мертв.

— Возможно. Иногда я думаю, разве это рай? По запаху не похоже, а значит, я все-таки жив.

Я ненавидел Хэллоуин. Это так глупо — никто по-настоящему не боялся, все ходили по городу измазанные бутафорской кровью, или с резиновыми ножами, или, что хуже всего, в костюмах, которыми и напугать-то невозможно. Считалось, что на Хэллоуин по земле бродят духи зла, — в эту ночь друиды сжигали детей в плетеных клетках. Какое это имело отношение к одежде в стиле Человека-паука?

Даже рай и ад человечество во все времена и у всех народов представляло и представляет в виде мощного коллектива праведников или грешников. И в раю и в аду всегда кишмя кишит народ. Ни одному гению не пришло даже на ум наказать грешника обыкновенным могильным одиночеством. Ведь на миру и раскаленная сковородка, и сатанинские щипцы, и кипящая смола — чепуха. Вот помести грешника в обыкновенный гроб, закопай, и пусть он там лежит в одиночестве, без надежды пообщаться даже с судьями в день Страшного суда. Рядом с таким наказанием коллективное бултыхание в кипящей смоле — купание на Лазурном берегу. Человек не может представить себе полного одиночества даже на том свете.

По окончании оперы его светлость громко аплодировал. Только Вольфганг не мог понять, радуется ли архиепископ, что опера кончилась, или она ему действительно понравилась.