... умираем в мучениях, но я счастлив, что дважды умираю за Отечество!
— Прощайте, мадмуазель Полина. Все к лучшему... Судьба избавила Вас от жестокой участи судьбы каторжника...
— Вы — безумец. Я почла бы за счастье зваться «женой отверженного», если бы это облегчило Ваши страдания.
... Надоел ты мне, Иван. Прошлый раз на дуэли кого-то убил, этот раз шестьдесят тысяч рублей продул...
Завтра же поутру едешь в Петербург. Денег на руки не дам, в дороге будет кормить Федька. Долг заплачу сама. С братом больше встречаться не смей, не то и тебя прокляну. Руку целуй!
И впредь; без дозволения в Москву ко мне не являйся. Вон ступай.
Россия-Русь! Куда б ты ни неслась
Оборванной, поруганной, убогой, —
Ты не погибнешь, ты уже спаслась,
Имея столько Праведных у Бога!..
Не той, что из сказок, не той, что с пеленок,
Не той, что была по учебникам пройдена,
А той, что пылала в глазах воспаленных,
А той, что рыдала, — запомнил я Родину.
И вижу ее, накануне победы,
Не каменной, бронзовой, славой увенчаной,
А очи проплакавшей, идя сквозь беды,
Все снесшей, все вынесшей русскою женщиной.
Как почвенники, так и либералы с болью думают о родине. Но есть одна существенная разница. Почвенники уверены, что Россия еще заявит о себе. Либералы находят, что, к величайшему сожалению, уже заявила.
Отечество — тот таинственный, но живой организм, очертания которого ты не можешь для себя отчетливо определить, но которого прикосновение к себе непрерывно чувствуешь, ибо ты связан с этим организмом непрерывной пуповиной.
Cлайд с цитатой