Я убил Авессалома, остановил Порчу... И вот я стою перед Источником Душ... И понятия не имею, что мне делать дальше!
— Боюсь только, ты не сможешь переломить свою судьбу.
— Не смогу. Но погну обязательно.
Я убил Авессалома, остановил Порчу... И вот я стою перед Источником Душ... И понятия не имею, что мне делать дальше!
— Боюсь только, ты не сможешь переломить свою судьбу.
— Не смогу. Но погну обязательно.
— Взгляни на себя.
— Крамер не начинай...
— Нет, ты прожигаешь жизнь.
— А вот и нет! Не прожигаю, а живу. Я живу свою жизнь!
— Ладно, ладно, и как? Нет, ты скажи. Работа есть?
— Нет.
— Деньги есть?
— Нет.
— Бабы есть?
— Нет.
— Планы есть?
— Нет.
— Ну, хоть что-то на горизонте есть?
— Нет.
— Хоть какая-то движуха есть?
— Нет.
— Есть хоть какая-то причина, чтобы встать утром?
— Мне нравится покупать «Daily News».
— Открывай Врата!
— Ты не пройдёшь, пока я жив!
— Воля твоя...
— Отсюда ты кажешься совсем маленьким, Всадник.
— Сменишь точку зрения, когда я тебя убью.
... он еле слышно пробормотал:
— Я вырос слишком далеко от нашего племени. Из меня не получится настоящего воина.
— Из тебя, — сказал Волкодав, — получится то, что ты сам для себя выберешь.
Когда я была маленькой девочкой, меня всегда выбирали последней на физ-ре. Я ненавидела спорт. Видимо, это, к счастью, толкнуло меня в радушные недра орфографического конкурса под моим руководством. Вот уже 20 лет. Как я этого достигла? Постоянное напряжение? Да. Тяжкий труд? Возможно. Принципиальность? Ещё бы. Чем я не пользовалась, так это грязными трюками, как сделали вы.
Большинству людей привычней всё спланировать заранее, в подробностях. Потратить месяц на прикидку. Разложить по полочкам, рассовать по шкафчикам, наклеить таблички, оглядеть стройные ряды перспектив, простучать сочетания звеньев в цепи и вытереть трудовой пот. Люди склонны обманываться, видя в несокрушимости планов на будущее — несокрушимость самого будущего, такого, какое они в тщете своей придумали. Зато потом, когда судьба игриво даёт щелчок карточным домикам,... когда будущее показывает длинный и мокрый язык, становясь настоящим, а в шеренги планов вбивается клин неразберихи — о, тогда они задыхаются в цейтноте, панически суетясь, и никак не возьмут в толк: за что!
Так хороши, так свежи были планы!
Я служу Вам, как раньше служил вашему отцу. Он поступал так, как было принято всегда. Я вижу, что Вы совершенно другой человек. Вы человек, рожденный в новой эпохе, рожденный гораздо раньше тех, кто будет вас любить и за вами следовать. Выбор понятен, сир, есть два пути: привычный и неизведанный, который следует проложить. И Ваш следующий шаг определит, куда пойдем дальше мы все. От того, на какой из них Вы ступите в этот момент, зависит наше общее будущее. Мы знаем, как поступили бы короли прошлого, но Вы другой, сир, Вы король нашего будущего. Единственный вопрос, каким оно будет?
Вскоре после этого лорд Вертлюг отослал учителя, заявив:
— Слишком много ерунды вы тут разводите. Мальчишка все равно того не стоит, не то что его братья.
В гулких стенах усадьбы звуки разносились далеко, так что Джеффри все услышал и подумал про себя: «Что ж, раз уж выбирать, кем стать, то я выбираю не становиться таким, как отец».