Зоя Ященко и «Белая гвардия» — Кузнечик

Шуршал листвою дикий виноград,

Спускался в синей лодке тёплый вечер,

Я на минутку вышла в старый сад,

Послушать, как в саду поёт кузнечик.

Немножко постояла у плетня,

Дала примерить Верке босоножки,

И вот уже окликнули меня,

И я бегу по солнечной дорожке…

Колышутся над прудом камыши

И на дорожку падают ранетки,

Но почему-то нету ни души

Ни на крыльце, ни в доме, ни в беседке…

И разлилась над миром тишина,

Такая, как бывает вечерами.

Умолк кузнечик. Я стою одна.

И лет мне столько, сколько было маме…

Другие цитаты по теме

Кровавая, хмельная,

Хоть пой, хоть волком вой!

Страна моя родная,

А что ж ты делаешь со мной?

И мёд покажется горше соли,

слеза — полыни степной не слаще.

И я не знаю сильнее боли,

чем быть живым среди многих спящих...

Почему? За что взрослые люди так озлоблены на живущее в них детство? Это кажется странным только на первый взгляд. На самом деле, обида возникает тогда, когда долгожданного чуда не происходит. Когда вместо вертолета на радиоуправлении Дед Мороз приносит красивый, может, даже самый лучший, но сугубо утилитарный школьный ранец. Тогда, незаметная никому, разыгрывается настоящая маленькая трагедия, катастрофа, крушение целого волшебного мира, и человек, сам того не понимая, становится взрослым.

Последний выстрел с сердцем скрещен,

Неумолим прощальный взгляд,

Но дневники любивших женщин

Их для потомков воскресят.

Вот и все, я тебя не вижу.

Этот омут такой бездонный!

Остаешься под звездным небом,

Не любимый и не влюбленный.

Ухожу по ночной дороге

Из весеннего сумасбродства,

С каждой улицей нестерпимей

Ощущаю своё сиротство.

Семья... Не нужна она мне. Да и нет у меня семьи. Как же я хочу побыстрее вырасти.

Горят фамильные альбомы

В каминах жарких на углях,

От стен Ипатьевского дома

Уже накатывает страх,

Но жизнь прошла, как не бывало,

И не оставила следа.

На горизонте догорала

Их путеводная звезда.

— Каким ты был в детстве?

— Я был гораздо лучше, чем сейчас. Я был счастливый, был открытый и любознательный, но я знал, что всё это закончится. Мне было грустно, когда я понял, что всё изменится и я стану другим. Скорее всего хуже. Это как ностальгия и меня это угнетает.

Ещё не сорваны погоны

И не расстреляны полки,

Ещё не красным, а зеленым

Восходит поле у реки.

Все мы проснулись через одинаковое (примем за x) число лет после юности, какие-то склизкие и загрубевшие. Возможность сделать выбор ещё есть, но она уже не кажется безграничной. Веселье стало ширмой, прикрывающей готовность забиться в истерике. Мы как-то незаметно оказались посреди преждевременной осени жизни — никакого тебе янтарного бабьего лета, никаких красот, а сразу — мороз, зима, бесконечный, всё не тающий снег.

В глубине души я рвался растопить этот снег, я хотел изменить ход вещей в этом мире. Я не хотел стареть раньше времени.