Уходи и не возвращайся. Но не забывай про нас. Расскажи историю об этих призраках своим детям. Так мы будем жить вечно, восьмидесятые не умрут.
— Если представлять всякие ужасы, в твоих глазах всё так и будет.
— Не нужно представлять ужасы, если ты уже их увидел.
Они наступают — мы наступаем. Мы отважно сражаемся, чтобы увидеть проблеск света в этой нескончаемой войне... хоть на мгновение. Война — это целый мир, а мир охвачен войной, где за каждым прицелом стоит человек. И эти люди — мы. Прожжённые жизнью и наивные, честные и преступники. Мы созданы для легенд, но не войдём в историю. Мы — небесные рыцари. Мы — пустынные призраки. Мы — траншейные крысы. И это наши истории.
— Я осталась совсем одна в этом мире. И я решила, если мне суждено жить в печали — можно хотя бы окружить себя прекрасными вещами, и пускай со мной будет мужчина, которого я ни капли не люблю. Меня манила тьма, которую я ощутила в его сердце. Я мечтала однажды потеряться в ней...
Может, главная мудрость, которой люди учатся у Истории, и заключается в горьком вопросе: «Кто же тогда мог знать, что всё так обернётся?»
Но как же расти истории? «Рассвет христианства» и бывал всегда во вспышках... но только едино «вспышках» то «нищенства», то «мученичества», то, наконец, инквизиции. Христиане, наконец, сами себя начали жечь, — жечь «еретиков», жечь философов, мудрецов... Джиордано Бруно. Кальвин сжёг своего друга Сервета, — единственно за то, что он был «libertin», — человек свободного (вообще) образа жизни и нестеснённой жизни. А он был друг его!
Восстаний век и полководцев славных,
Век бунтующих крестьян-рабов,
Сегодня же век искушений разных,
Не требующих цепи и оков.
Сто топоров за поясом. Лес рубим, щепки летят. Пни выкорчевали. Поле чисто. Надо засевать. А за поясом только сто топоров.
(наша история)
Cлайд с цитатой