Ведь сколько всего можно услышать, если уметь по-настоящему хранить тишину.
Только женщине дано знать, сколько утешения способна подарить малюсенькая шляпка.
Ведь сколько всего можно услышать, если уметь по-настоящему хранить тишину.
Противоположность любви — это смерть, а любовь горьковатый колдовской дурман, помогающий нам ненадолго забыть о смерти. Вот почему каждый, кто хоть что-то знает о смерти, знает кое-что и о любви.
— Тебе, похоже, всё безразлично, верно? — спросил он.
Она с улыбкой повернулась к нему:
— В самом высшем смысле — да.
— Я так и понял. И что же с тобой?
«Просто я знаю, что умру, — думала она, — ощущая свет фонарей, скользящий по лицу. И чувствую это сильнее, чем ты, вот почему в том, что для тебя всего лишь шум, мне слышны и плач, и клич, и мольбы, и ликование, а всё, что для тебя лишь обыденность, для меня дарение и благодать».
— Ты многому научился в войну, верно?
— Почти всему. Живёшь-то почти всегда как на войне.
Странно, как односторонен человек; он признает только собственный опыт и только ту опасность, которая угрожает ему лично. Неужели этот эстет и знаток искусств никогда не задумывался над тем, что чувствуют тунцы, которых уничтожает его флотилия?
— Ты счастлива?
— А что такое счастье?
— Ты права… Кто знает, что это такое? Может быть, держаться над пропастью.
Этот жалкий, но несокрушимый карлик, царь и бог в своем крохотном домашнем мирке, уже давно состарился, и все же он на несколько лет переживает ее; этот петух все знает и судит обо всем с одинаковым апломбом, а с богом он запанибрата.