Обожаю воспитанных детишек. Таких, как вы уж больше не делают.
Слишком сильно зацикленные друг на друге, они с Эрнестом никогда не уделяли должного внимания детям. Файф всегда утешала себя тем, что, раз у неё родились сыновья, значит, они и сами вырастут. Это дочерей пришлось бы учить, что можно, а чего нельзя.
Колени – их следует отнести к наиболее важным органам в организме женщины. Мудрая природа предусмотрела их для того, чтобы на них отдыхали малые дети, но чаще они используются на пикниках: на них кладут куски холодной курятины и головы взрослых самцов. Самцы же нашей породы колени имеют недоразвитые, ни на что полезное не годные и никоим образом не способствующие выживанию вида.
Спасибо, пап, за наше счастливое детство. Нормальные отцы в его годы детей на стороне заводят, а этого как переклинило: все в дом, все в дом!
— А что если — что если всё гораздо сложнее? Что если и в обратную сторону всё тоже — правда? Потому что, если от добрых намерений иногда бывает вред? То где тогда сказано, что от плохих бывает только плохое? А вдруг иногда неверный путь — самый верный? Вдруг можно ошибиться поворотом, а придешь всё равно, куда и шёл? Или вот — вдруг можно иногда все сделать не так, а оно все равно выйдет как надо?
— Что-то я не слишком тебя понимаю.
— Ну… я вот что скажу, сам я лично никогда так вот резко, как ты, не разделял плохое и хорошее. По мне, так любая граница между ними — одна видимость. Эти две вещи всегда связаны. Одна не может существовать без другой. И я для себя знаю — если мной движет любовь, значит, я все делаю как надо. Но вот ты — ты вечно всех осуждаешь, вечно жалеешь о прошлом, клянешь себя, винишь себя, думаешь: «а что, если?», «Как несправедлива жизнь!», «Лучше б я тогда умер!» Короче, ты сам подумай. А что, если все твои решения, все твои поступки, плохие ли, хорошие — Богу без разницы? Что если все предопределено заранее? Что, если эта наша нехорошесть, наши ошибки и есть то, что определяет нашу судьбу, то, что и выводит нас к добру? Что, если кто-то из нас другим путем туда просто никак не может добраться?
У нас самые старые дети в этой стране, и мы им никогда ничего не разрешаем. Им *** нельзя: пить, курить, водить машину, голосовать, нельзя работать. Им даже трахаться нельзя, черт побери. И потом вы удивляетесь, почему ваш подросток такой засранец. Вам интересно, почему он сидит на парковке у Тако Белл после футбола в школе в пятницу вечером. Он царапает машины, мажет собачье дерьмо на дверные ручки бе всякой причины. Потому что ему скучно! Вы ему ничего другого не позволяете.
Мне бы хотелось оставить о себе неплохие воспоминания, которые не стыдно будет передавать детям. Из уст в уста, из фотоальбома в фотоальбом, или по блютусу перекидывать мое ультразвуковое исследование. Я, конечно, хочу сделать все для того, чтобы мои дети не то чтобы жили безбедно, но хотя бы были как-то подстрахованы, чем-то прикрыты. Поэтому я скупаю золотые часы, переплавляю их в гири и зарываю в клубнике.
Как же меня занесло в эту странную новую жизнь, где по ночам орут пьяные иностранцы, а я хожу в грязной одежде и никто меня не любит?
Есть две вещи, которые я знаю о детях. Первое — они наше будущее, и о них нужно заботиться. Второе — они лживые маленькие засранцы.
Cлайд с цитатой