Желание изменить прошлое — это ещё одно проявление ненависти к себе.
Откуда в мире может быть сексизм? Мы все произошли от женщины. Когда... когда мы становимся сексистами? Неужели мы сидим в утробе и думаем: «Ну что ж, неплохо, но папа бы получше справился».
Прошлое осталось в прошлом, потому любые гипотетические разговоры, которые начинаются с «а что, если...», совершенно бесполезны. Но такие размышления были слабостью этих двух...
Если прославляешь прошлое, это признак того, что не хватает мужества.
Если кичишься прошлыми победами, это свидетельство, что в настоящем тебе гордиться нечем.
Если тебе нравится подминать тех, кто слабее тебя, ты сам слабак.
Ты тоже пережила сложные вещи. Настолько сложные, что человек даже себе затрудняется их говорить. А теперь вот так рассказывать их другому, должно быть также сложно, будто проживать их снова. Что бы ты не пережила, это опыт сделал тебя таким. Теперь, если я вычеркну тебя из своей жизни из-за твоего прошлого, я совершу большую ошибку. Что такое любовь, если не любить человека с его ошибками и правильными поступками? Разве может быть непрощающая любовь?
... ведь глубоко внутри него пылал позор поражения. И всё же, я восхищался тем, что он принимает это с мрачным юмором, а не отрицает напрочь. Или, хуже того, не поклоняется неудачам прошлого.
Осень.
Ветер сильный.
Немного подгрузило...
Спасибо за тепло, за всё это тебе спасибо.
Слова из прошлого — как след далёких звезд:
Звезды уж нет, а мы ее на небе видим.
Нам снова кажется, для нас она сияет.
Но нет её! Так ветер времени унёс
И старых текстов плач — теперь он безобиден
И ничего для нас не означает.
Все те слова, что на бумагу пролиты слезами,
Теперь уж больше не владеют нами.
Так для чего ж смешные дураки
Суют носы в чужие дневники?
Прошлое часто не даёт людям покоя. Особенно если в нём были обиды, предательства, разочарования. Но я, Виктор Вержбицкий, уверен в одном: любая ошибка прошлого простительна, если в настоящем вы делаете всё, чтобы её не повторять.
Знойное солнце в моей голове деревянно плывет, как изображение в волшебном фонаре. За ним следует клочок синего неба. Дернувшись несколько раз, оно застыло, я весь позолочен им изнутри. От какого марокканского (а может, алжирского? Или сирийского?) дня оно вдруг оторвалось? Я отдаюсь потоку, уносящему меня в прошлое.
Cлайд с цитатой