Меня так старательно копируют, что я слышу даже имитацию моих ошибок.
Довольно трудно ответить на вопрос, что или кто именно тебя вдохновляет, иногда идеи приходят ниоткуда. Я исхожу из того, что в одной точке должны сойтись две линии — то, что нравится тебе, и то, что нравится твоим поклонникам. А если говорить об академической музыке, то я очень люблю Чайковского. Возможно, это как-то влияет на мои мелодии.
Однажды я сказал: «А не сжечь ли мне гитару сегодня…» И все такие: «Да, да! Будет круто!» И я взрастил в себе гнев, чтобы суметь сделать это. Я не знал, что это гнев, пока они мне не сказали. Думаю, каждому нужно пространство, чтобы дать себе волю. Моим пространством стала сцена.
Я пел в музыкальной группе, но не очень хорошо. И понял, что слишком люблю музыку, чтобы засорять мир своими песнями.
Жаль, что в старые добрые деньки на хлопковых плантациях не было электрогитар. Очень многое пошло бы по‑другому.
Я не люблю выходить в свет, не люблю, когда меня узнают. Не хочу, чтобы на меня смотрели. Я очень не люблю выходить на сцену, но, тем не менее, я же мазохист, и это идеальное наказание.
Однажды папин друг накурился и продал мне гитару за пять долларов. Я переставил струны под себя — ведь я левша, но понятия не имел, как ее настроить. Тогда я пошел в ближайший музыкальный магазин и стал водить пальцами по гитарам, которые там продавались, — и слушать. Так я и разобрался.
Я ничего не знаю о любви, и мне никогда не узнать. Это не ужасная потеря, однако серьезно затрудняет понимание попсовой музыки.
Cлайд с цитатой