Нодар Думбадзе. Белые флаги

А вот послушай.

В прошлом году мои знакомые ребята-археологи отправились в экспедицию. По дороге купили осла. Прибыли на место, сняли с осла поклажу, раскинули палатку, устроились, и тогда выяснилось, что осел им больше не нужен.

— Что с ним делать? — спросил один.

— Отпустим! — говорит другой.

— Что вы, жалко осла! Его же волки загрызут! — вмешался третий.

— Ну, тогда оставим здесь! — посоветовал четвертый.

— А кто за ним будет ухаживать? — возразил пятый.

— В таком случае убьем его! — решил шестой.

— Чем? У нас ведь нет ружья! — спросил первый.

И вот что они придумали: привязали к ослу заряд динамита и подожгли фитиль. Осел погиб от взрыва, но зато его не терзали волчьи зубы.

Страшно, дико, но гуманно...

Другие цитаты по теме

Как жестоки люди. Если не то телосложение, то надо добраться до души.

Странные они, эти войны.

Море крови и жестокости — но и сюжетов, у которых также не достать дна. «Это правда, — невнятно бормочут люди. — Можете не верить, мне все равно. Та лиса спасла мне жизнь.» Или: «Тех, кто шел слева и справа, убило, а я так и стоял, единственный не получил пулю между глаз. Почему я? Я остался, а они погибли?»

Всё тонет в мрачном равнодушье,

Размешанном с жестокосердьем.

И чтоб убить живые души,

Как много тратится усердия.

Внести спешит тут каждый лепту,

Чтоб побольней да и погорше, -

С размаху в спину другу лепим

И подлость раздаем пригоршней.

Кто пожалел кого, тот – шизик,

А кто помог — потерян вовсе.

Других мы, обесценив жизни,

Своей продленья в счастье просим.

Несём собою хамство, низость

Мы, упиваясь счастьем ложным...

Любовью называя близость,

Побед дешёвых числа множим.

Но есть добро! Ростком зелёным

Оно стремится к солнцу, свету!

И в мир, добром лишь сотворенный,

Оно несет мою планету!

Не сын был мне нужен. Солдат, воин. Я думал, что им станет Джонатан, однако в нем осталось слишком много от демона. Он рос жестоким, неуправляемым, непредсказуемым. Ему с самого детства недоставало терпения и участия, чтобы следовать за мной и вести Конклав по намеченному пути. Тогда я повторил эксперимент на тебе. И снова неудача. Ты родился слишком нежным, не в меру сострадательным. Чувствовал боль других как свою собственную. Ревел, когда умирали твои питомцы. Пойми, сын мой… я любил тебя за эти качества, и они же сделали тебя ненужным.

Они принялись скакать вокруг него, выкрикивая: «Изменник!», «Мыслепреступник!» — и девочка подражала каждому движению мальчика. Это немного пугало, как возня тигрят, которые скоро вырастут в людоедов. В глазах у мальчика была расчетливая жестокость, явное желание ударить или пнуть Уинстона, и он знал, что скоро это будет ему по силам, осталось только чуть-чуть подрасти.

Гуманности нет на земле, она где-то далеко, гуманность в созвездии Андромеды.

Всегда следует задаваться вопросом, всё ли сделано для того, чтобы уменьшить страдания тех, кому суждено страдать.

— Хоть вы-то мне верите?

— Агась!

— Ты вспыльчива, но определённо не жестока.

— Хотелось бы тебе верить...

— Блэйк?!

— Как это понимать? Как ты вообще можешь так говорить?! Янг никогда бы не солгала нам!

— Кое-кто [Таурус], кто был мне очень дорог, изменился. Это произошло не сразу, а постепенно. Как небольшие последствия его действий, но они всё накапливались и накапливались. Мне же он говорил не волноваться. Вначале это и правда были случайности, потом он их же списывал на самозащиту. Какое-то время даже я думала, что он поступает правильно. А сейчас... всё выглядит так... знакомо? Ты — не он, Янг. По крайней мере, ты ничего такого никогда не совершала. Так что... да. Я хочу тебе верить. Но только если ты посмотришь мне в глаза и поклянёшься, что он [Меркури] и правда атаковал тебя. Я хочу знать, сожалеешь ли ты о содеянном.

— Клянусь, он атаковал меня. Потому-то я и ударила в ответ.

— Ладно. Хорошо.

— Думаю, мне надо отдохнуть.

— Тогда не будем мешать.

Цинизм — удобный щит, Сашка. От него трудно отказаться, но видимо у каждого наступает такое время, когда он понимает, что нельзя оставаться небокоптителем.

Это ужасно! Не те страдания и гибель живых существ, но то, как человек без нужды подавляет в себе высшее духовное начало, чувство сострадания и жалости по отношению к подобным ему живым существам, — и, попирая собственные чувства, становится жестоким. А ведь как крепка в сердце человеческом эта заповедь — не убивать живое!