Виктор Соснора

Другие цитаты по теме

Кто сказал,

что осень -

это умиранье?

Осень осеняла

Пушкина и Блока,

ливнями сияла

в облаках-баллонах.

Осень означает:

снятие блокады

с яблок!

Пачки чая!

Виноград в бокалах!

Осень гонит соду

волжскую на гравий,

строит свой особый

листопадный график.

Как вагоны сена,

движется кривая

листокаруселья,

листокарнавалья!

Любовь побеждает все, кроме бедности и зубной боли.

Блеск искристых снегов

созерцаю завороженно,

серебристую даль -

и не знаю, о чём тоскует

беспокойное мое сердце...

Преображение Господне... Ласковый, тихий свет от него в душе — доныне. Должно быть, от утреннего сада, от светлого голубого неба, от ворохов соломы, от яблочков грушовки, хоронящихся в зелени, в которой уже желтеют отдельные листочки, — зелёно-золотистый, мягкий. Ясный, голубоватый день, не жарко, август. Подсолнухи уже переросли заборы и выглядывают на улицу, — не идёт ли уж крестный ход? Скоро их шапки срежут и понесут под пенье на золотых хоругвях. Первое яблочко, грушовка в нашем саду, — поспела, закраснелись. Будем её трясти — для завтра.

Будет дождь идти, стекать с карнизов

и воспоминанья навевать.

Я – как дождь, я весь – железу вызов,

а пройду – ты будешь вспоминать.

Будет дождь стучать о мостовую,

из каменьев слёзы выбивать.

Я – как дождь, я весь – не существую,

а тебе даю существовать.

Русские женщины — это метеоры, полные чувств.

«Мертвые поэты» стремились постичь тайны жизни! «Высосать весь её костный мозг!» Эту фразу Торо мы провозглашали вначале каждой встречи. По вечерам мы собирались в индейской пещере и читали по очереди из Торо, Уитмена, Шелли, из романтиков, а кое-кто даже читал свои стихи. И в этот волшебный миг поэзия действовала на нас магически. Мы были романтиками! Мы с упоением читали стихи, поэзия капала с наших языков как нектар.

Ей девятнадцать. Двадцать — ему.

Они студенты уже.

Но тот же холод на их этаже,

Недругам мир ни к чему.

Теперь он Бомбой ее не звал,

Не корчил, как в детстве, рожи,

А тетей Химией величал,

И тетей Колбою тоже.

Она же, гневом своим полна,

Привычкам не изменяла:

И так же сердилась: — У, Сатана! —

И так же его презирала.

Странная женщина: тонкая, тихая, вяжет судьбу и сидит у окна. Время ее не стремится, не тикает — медленно льется подобием сна. Звездное небо в ней, рядом с ней холодно, но без нее — словно нечем дышать. Тихая, тонкая, острая. Больно мне. Острая, вечная, словно душа.

Радуга — один поэт однажды сравнил их с мостами между светом и тьмой. Если бы мы могли ходить по ним, то смогли бы побывать в местах, о которых только мечтали.