Ближе к искусству коврик в моём туалете, который с тем же успехом можно назвать «Одетый, поднимающийся по лестнице» и повесить на стену.
— Эй, Сквидвард, ты понимаешь, о чем это кино?
— Это искусство — его никто не понимает!
Ближе к искусству коврик в моём туалете, который с тем же успехом можно назвать «Одетый, поднимающийся по лестнице» и повесить на стену.
— Эй, Сквидвард, ты понимаешь, о чем это кино?
— Это искусство — его никто не понимает!
— Идиот. Открой глаза!
А?... Ой!
Я открыл глаза и узрел такую картину: сижу на лавочке, а напротив меня стоит туша, поперёк себя шире, да ещё и с крыльями. И как же это он летает-то?
— Ты кто?
— Я — твоя смерть!
— А по отчеству?
Пьян! Разве я на это жалуюсь когда-нибудь? Кабы пьян, это бы прелесть что такое — лучше бы и желать ничего нельзя. Я с этим добрым намерением ехал сюда, да с этим добрым намерением и на свете живу. Это цель моей жизни.
— Ты мне поставил мат? Я с тобой больше не играю, собака! Помолчи, не хочу слушать твоих извинений.
— Столько рыбы ем. Боюсь, что скоро превращусь в пингвина. А вы знаете, что пингвины самцы присовывают друг другу? Я серьезно, я в передаче смотрел.
— Да тебя самого надо в таких передачах снимать.