Чем меньше ты их замечаешь, тем сильнее они тебя преследуют. В женщинах есть что-то извращенное... В глубине души они все – мазохистки.
У нее был немецкий рот, французские уши и русская задница. ***а — интернациональная.
Чем меньше ты их замечаешь, тем сильнее они тебя преследуют. В женщинах есть что-то извращенное... В глубине души они все – мазохистки.
У нее был немецкий рот, французские уши и русская задница. ***а — интернациональная.
Может быть, и приятно знать, что женщина умна, но литература вместо горячего тела — это не то блюдо, которое следует подавать в постели.
Из книги, даже самой плохой, всегда можно что-нибудь почерпнуть, a ***а — это, знаешь ли, пустая трата времени.
– Мне хочется отдаться женщине целиком… – старается он объяснить.
– Мне хочется, чтобы она отняла меня у самого себя… Но для этого она должна быть лучше, чем я; иметь голову, а не только п… Она должна заставить меня поверить, что она нужна мне, что я не могу жить без нее. Найди мне такую бабу, а? Если найдешь, я отдам тебе свою работу. Тогда мне не нужна ни работа, ни друзья, ни книги, ничего. Если только она сумеет убедить меня, что в мире есть что-то более важное, чем я сам.
Либо это была очень хитрая женщина, либо очень наивная — иногда трудно отличить одно от другого.
Вот уже семь лет день и ночь я хожу с одной только мыслью – о ней. Днем и ночью я думал только о ней, даже когда изменял. Мне казалось, что я наконец освободился от нее, но это не так; иногда, свернув за угол, я внезапно узнаю маленький садик – несколько деревьев и скамеек, – где мы когда-то стояли и ссорились, доводя друг друга до исступления дикими сценами ревности.
Мне кажется, что во мне — озеро, переливающееся всеми цветами радуги, но холодное, точно желе.
Есть что-то непристойное в этом почитании прошлого, и кончается оно обычно ночлежками или окопами.
Я заметил, что чем лучше люди одеты, тем спокойнее они спят. У них чиста совесть, у этих богатых. Вот бедный – совсем другое дело: стоит ему задремать лишь на минуту – и он сконфужен, ему кажется, что он нанес композитору величайшее оскорбление.
Можно жить и без друзей, как можно жить без любви и даже без денег — этой, по всеобщему мнению, абсолютной ценности.