Нина Соротокина. Личная жизнь Александра I

Сохранилась запись генерала Киселева, человека достойного и честного, ему Александр поручил подыскать дельных людей для административной работы, но вместо этого получил отчет Киселев о страшных злоупотреблениях и воровстве на юге России. Александр сказал тогда генералу: «Я знаю, что большая часть людей в управлении должна быть переменена, и ты справедлив, что зло происходит как от высших, так и от дурного выбора низших чиновников. Но где их взять? Я и пятидесяти двух губернаторов выбрать не могу, а надо тысячи…» И еще он сказал: «Армия, гражданская часть, все не так, как я желаю, но как быть? Вдруг всего не сделаешь, помощников нет…»

Другие цитаты по теме

Лев приказание однажды дал лисице,

Законы толковать великой мастерице,

Скорее написать о том,

Чтоб длиннохвостые из царства вышли вон.

Лисица принялася,

И ну писать!

И титул и число исправно написала;

А там и стала.

Верть так и сяк хвостом, не знает, что начать.

В законах-то она хоть толк довольно знала,

Да с ней случилася беда:

Когда бы не было у ней самой хвоста,

Тогда другое дело.

Однако ж хитростью она кой-как успела -

И снова за письмо на цыпочках присела,-

И тут уж ну валять...

В минуту кончила, кой-что переменила;

Не хвост в наказ, рога вклеила

И подвела такой закон,

Чтобы рогатых выгнать вон.

Лев на лисицу полагался.

Уж дело предо львом,

А секретарь в чести — так дело и с концом:

Махнул и подписался.

Лисица в стороне; а бедные козлы,

Быки, бараны и волы

Принуждены от леса отказаться.

И что более всего удивляло его, это было то, что все делалось не нечаянно, не по недоразумению, не один раз, а что все это делалось постоянно, в продолжение сотни лет, с той только разницей, что прежде это были с рваными носами и резаными ушами, потом клейменные, на прутах, а теперь в наручнях и движимые паром, а не на подводах.

Рассуждение о том, что то, что возмущало его, происходило, как ему говорили служащие, от несовершенства устройства мест заключения и ссылки и что это все можно поправить, устроив нового фасона тюрьмы, — не удовлетворяло Нехлюдова, потому что он чувствовал, что то, что возмущало его, происходило не от более или менее совершенного устройства мест заключения. Он читал про усовершенствованные тюрьмы с электрическими звонками, про казни электричеством, рекомендуемые Тардом, и усовершенствованные насилия еще более возмущали его.

Возмущало Нехлюдова, главное, то, что в судах и министерствах сидели люди, получающие большое, собираемое с народа жалованье за то, что они, справляясь в книжках, написанных такими же чиновниками, с теми же мотивами, подгоняли поступки людей, нарушающих написанные ими законы, под статьи и по этим статьям отправляли людей куда-то в такое место, где они уже не видали их и где люди эти в полной власти жестоких, огрубевших смотрителей, надзирателей, конвойных миллионами гибли духовно и телесно.

Дайте мне контролировать выпуск денег в государстве и мне нет дела до того, кто пишет его законы.

Власть – самодостаточна, эта ценность осознается только теми, кто познал ее. Для остальных она – теория. Главная задача любой власти – продолжаться во времени.

Что могут сделать законы в политике без морали?

Невозможно управлять невинными людьми. Единственная власть, которую имеет любое правительство, – это право применения жестоких мер по отношению к уголовникам. Что ж, когда уголовников не хватает, их создают. Столько вещей объявляется криминальными, что становится невозможно жить, не нарушая законов. Кому нужно государство с законопослушными гражданами? Что оно кому-нибудь даст? Но достаточно издать законы, которые невозможно выполнять, претворять в жизнь, объективно трактовать, – и вы создаете государство нарушителей законов и наживаетесь на вине.

Принципы правового государства в юриспруденции — это совсем не то, что аксиомы в геометрии, первые в пренебрежении у судей на всех уровнях судебной системы.

Эти бездарные исполнители закона решительно не понимают, да и не в состоянии понять, что одно буквальное исполнение его, без смысла, без понимания духа его, ведет прямо к беспорядкам, да и никогда к другому не приводило.

Порочность всех государственных и правительственных планов очевидна сразу: в них не закладывается возможный предел погрешности (допуск на ошибку).