Иду — и думаю о разном,
Плету на гроб себе венок,
И в этом мире безобразном
Благообразно одинок.
Но слышу вдруг: война, идея,
Последний бой, двадцатый век.
И вспоминаю, холодея,
Что я уже не человек,
А судорога идиота,
Природой созданная зря -
«Урра!» из пасти патриота,
«Долой!» из глотки бунтаря.
Ну, мало ли что бывает?..
Мало ли что бывало -
Вот облако проплывает,
Проплывает, как проплывало,
Деревья, автомобили,
Лягушки в пруду поют.
... Сегодня меня убили.
Завтра тебя убьют.
Хорошо, что нет Царя.
Хорошо, что нет России.
Хорошо, что Бога нет.
Только жёлтая заря,
Только звёзды ледяные,
Только миллионы лет.
Хорошо — что никого,
Хорошо — что ничего,
Так черно́ и так мертво́,
Что мертве́е быть не может
И черне́е не бывать,
Что никто нам не поможет
И не надо помогать.
Повторяются дождик и снег,
Повторяются нежность и грусть,
То, что знает любой человек,
Что известно ему наизусть.
И, сквозь призраки русских берёз,
Левитановски-ясный покой
Повторяет всё тот же вопрос:
«Как дошёл ты до жизни такой?»
Зима идёт своим порядком -
Опять снежок. Ещё должок.
И гадко в этом мире гадком
Жевать вчерашний пирожок.
И в этом мире слишком узком,
Где всё потеря и урон,
Считать себя с чего-то русским,
Читать стихи, считать ворон,
Разнежась, радоваться маю,
Когда растаяла зима...
О, Господи, не понимаю,
Как все мы, не сойдя с ума,
Встаём-ложимся, щёки бреем,
Гуляем или пьём-едим,
О прошлом-будущем жалеем,
А душу всё не продадим.
Вот эту вянущую душку -
За гривенник, копейку, грош.
Дороговато? — За полушку.
Бери бесплатно! — Не берёшь?
По улицам рассеянно мы бродим,
На женщин смотрим и в кафе сидим,
Но настоящих слов мы не находим,
А приблизительных мы больше не хотим.
И что же делать? В Петербург вернуться?
Влюбиться? Или Operа́ взорвать?
Иль просто — лечь в холодную кровать,
Закрыть глаза и больше не проснуться...
Глядит печаль огромными глазами
На золото осенних тополей,
На первый треугольник журавлей,
И взмахивает слабыми крылами.
Малиновка моя, не улетай,
Зачем тебе Алжир, зачем Китай?
Душа черства. И с каждым днём черствей.
— Я гибну. Дай мне руку. Нет ответа.
Ещё я вслушиваюсь в шум ветвей,
Ещё люблю игру теней и света...
Да, я ещё живу. Но что мне в том,
Когда я больше не имею власти
Соединить в создании одном
Прекрасного разрозненные части.
Страсть? А если нет и страсти?
Власть? А если нет и власти
Даже над самим собой?
Что же делать мне с тобой.
Только не гляди на звёзды,
Не грусти и не влюбляйся,
Не читай стихов певучих
И за счастье не цепляйся -
Счастья нет, мой бедный друг.
Счастье выпало из рук,
Камнем в море утонуло,
Рыбкой золотой плеснуло,
Льдинкой уплыло на юг.
Счастья нет, и мы не дети.
Вот и надо выбирать -
Или жить, как все на свете,
Или умирать.
Просил. Но никто не помог.
Хотел помолиться. Не мог.
Вернулся домой. Ну, пора!
Не ждать же ещё до утра.
И вспомнил несчастный дурак,
Пощупав, крепка ли петля,
С отчаяньем прыгая в мрак,
Не то, чем прекрасна земля,
А грязный московский кабак,
Лакея засаленный фрак,
Гармошки заливистый вздор,
Огарок свечи, коридор,
На дверце два белых нуля.
Эти стихи, наверное, последние,
Человек имеет право перед смертью высказаться,
Поэтому мне ничего больше не совестно.
Cлайд с цитатой