Единственное, что хуже самой печали, — это когда ты не можешь скрыть её от других
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ПЕЧАЛИ:
Печаль дочитываемой книги.
Единственное, что хуже самой печали, — это когда ты не можешь скрыть её от других
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ПЕЧАЛИ:
Печаль дочитываемой книги.
А Бог грустит?
Грустит — значит существует, не так ли?
Я знаю, — сказала она, легонько шлепая его по плечу. — Может, я для того и спросила, чтобы узнать наконец, веришь ли ты в Бога.
Тогда скажем так: если Бог есть, то поводов для грусти у Него предостаточно. А если Его нет, то вот ему и повод погрустить. Так что, возвращаясь к твоему вопросу: скорее всего, Бог грустит.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ПЕЧАЛИ:
Печаль не находящей выхода любви.
ЛЮДСКИЕ ПЕЧАЛИ:
Печаль оттого, что могло бы быть
ЛЮДСКИЕ ПЕЧАЛИ:
Печаль оттого, что ты не можешь
скрыть своей печали от родителей.
Единственный способ избавиться от печали — испить её до конца, — говорил он.
Я изведал печаль карандашей,
Аккуратно лежащих в коробках,
Я знаю грусть дырокола, клея и скоросшивателей -
Боль, тоску и безродность безупречных учреждений,
Одиночество туалетов и пустоту приемных.
Обязательность кувшина и непременность тазика,
Священность авторотатора, скрепки и запятой,
Бесконечное повторение жизней, лиц и предметов.
Я видел, как сеялась пыль с высоких стен учреждений -
Тоньше тонкой муки, опаснее угольной пыли.
Невидимая почти в однообразии будней,
Она покрывала пленкой брови, ресницы, ногти,
Садилась на светлые волосы совершенно стандартных людей.
Когда у девушки было тяжело на душе и совсем плохое настроение, она старалась побыстрее вернуться домой, включала любимую музыку и начинала танцевать. Она расслаблялась и забывала о проблемах, которые начинали казаться ей не такими значительными, по сравнению с той удивительной жизнью, которая ждала впереди.
— ... С такой короткой стрижкой ты похожа на мальчика. Разве тебе не хочется им нравиться?
— Мне бы хотелось нравиться только тем мальчикам, которым я нравилась и до стрижки.
— Ты бы их простил? — спросил я.
— Да, — сказал Дедушка. — Да. Я бы попытался.
— Ты так говоришь только потому, что даже вообразить не можешь, каково это испытать, — сказала Августина.
— Я могу.
— Эта не из тех вещей, которые можно вообразить. Она случается. После этого нет места воображению.