— От тебя сигаретами несёт.
— А я и не курила.
— Слушай, зачем ты так всегда так делаешь? Что случится?
— Вероятно, что-то необыкновенное.
— Ничего необычного здесь не происходит. Только тянутся серые будни.
— От тебя сигаретами несёт.
— А я и не курила.
— Слушай, зачем ты так всегда так делаешь? Что случится?
— Вероятно, что-то необыкновенное.
— Ничего необычного здесь не происходит. Только тянутся серые будни.
Потом мы вымыли посуду и всё убрали по местам (эта ежедневная работа как будто помогает мне разрешить вопрос, который часто ставил меня в тупик: каким образом женщина, имеющая на руках всего одну квартиру, ухитряется убить время?).
Мир должен быть разрушен. И только тогда он обретёт свою красоту. Именно таким я его и представляла. Именно таким мир и должен быть. Но в этом мире лишь моё тело умирает, становится гнилью. Да, гниёт. Может таким моё тело и должно было быть? Может в этом и есть моё истинное «я»? Но затем я всё-таки вспоминаю — я всё ещё лишь учусь в средней школе. Я никогда ни о чём всерьёз не задумывалась. И здесь никогда не происходило ничего удивительного. Всё... обыденно.
Люди жалуются на то, что им приходиться делать одно и то же, изо дня в день кушать одно и то же, носить одну и ту же одежду, но думать об одном и том же они считают вполне нормальным.
В обычном Мире смерть далека от повседневной жизни. Но в Мире мафии смерть с рутиной идут рука об руку. И мне кажется, что так правильнее.
Даже если ваше представление о добродетели сформировано так же четко, как у левита, вы не можете жить согласно ему постоянно. Это не просто невозможно, это абсурдно.
Есть что-то новое под солнцем. Ни в природе, ни в истории, ни в материальном мире, ни в мире духовном, в обществе и государстве ничто не стоит на месте. Рутина — первый враг государственного деятеля. Надо объявить войну рутине, устарелым шаблонам действия и мысли. Мы должны обладать полнотой знания о мире — и видеть мир таким, каков он есть сегодня, а не таким, каким он был вчера, или таким, каким мы хотели бы его видеть.
Женщины вечно жалуются на мужское непостоянство, а к постоянству они относятся пренебрежительно.