Дженнаро Гаттузо

В Италии это нормально. Есть 60 миллионов тактиков, и у каждого свой взгляд. Мы все все смотрим со своих точек зрения, смотрим игры, так что все в порядке. Просто через какое-то время тренер может разозлиться и ответить. Если я буду ломать столы или бить в стенку, это ничего не изменит.

Другие цитаты по теме

Когда я завершал карьеру, понимал, что что-то изменилось. Я с трудом говорил на языке, который слышал столько лет. Когда я впервые побрился на базе «Милана», два волоска остались в раковине. Я получил две пощечины от Костакурты и понял характер этой команды. В наше время нужно быть осторожным в том, что говоришь игрокам. Скажешь им что-то, и они начнут жаловаться и искать оправдания.

Я всегда говорю ребятам, что футбол для нас – это движение.

Футбол — это та игра, не нужно шевелить извилинами. Ты должен оказаться в нужном месте и в нужное время и никак не раньше или позже, чем нужно.

Такое происходит не только в Италии. Я видел, как бросали бананы в других цивилизованных странах. Если 50 000 человек будут громко болеть, никто не услышит четырех идиотов.

«Милан» – это наследие ЮНЕСКО. В отличие от «Манчестер Сити» или «ПСЖ», у клубов, которых нет истории.

Тактик должен знать, что надо делать, когда есть что делать, стратег должен знать, что надо делать, когда нечего делать.

Вам бы надо было научиться читать по-испански. Благородный язык. Он не так слащав, как итальянский: итальянский — язык теноров и шарманщиков, зато в испанском языке есть величие; он не журчит, как ручеек в саду, а бурлит и вздымается, как могучая река в половодье.

Если тебе довелось родиться квадратным, то ты точно не умрешь круглым.

В пустыне важно хорошо всё спланировать, но, кроме этого, надеешься ещё и на удачу. Она благоволила нам, когда мы узнали о сошедшем с рельсов османском поезде с весьма интересным грузом. К османам, пережившим крушение, присоединился небольшой патруль. Вместе они стали охранять обломки и ждать подкрепления.

Если и был игрок хоть один игрок в мире, рожденный для «Юнайтед», так это был Кантона. Он хорохорился, распрямлял грудь, поднимал голову и осматривал всё и вся, как будто спрашивая: «Я – Кантона. Насколько ты большой? Достаточно большой для меня?»