Может быть, завидовать тут нечему, но моя боль принадлежит только мне.
Тот, кому нечего терять, может всего добиться, того, кто не чувствителен к боли, ничто не ранит.
Может быть, завидовать тут нечему, но моя боль принадлежит только мне.
Тот, кому нечего терять, может всего добиться, того, кто не чувствителен к боли, ничто не ранит.
В старости тоже есть смысл. Она даёт нам перед смертью передышку, чтобы мы успели сообразить, почему жили так, а не иначе.
Никто не ценит того, чего слишком много. У нас тут в избытке овцы, а в городе — люди.
Ральф служит церкви, а церковь требует его всего без остатка, требует даже и то, в чём не нуждается, — его мужское начало. Святая церковь требует, чтобы оно принесено было ей в жертву, этим она утверждает свою власть над своим слугой — и уничтожает его, вычёркивает из жизни, ибо когда он перестанет дышать, он никого не оставит после себя.
До чего любопытно разбирать по черточкам лицо, которое уже так знакомо и которое, оказывается, совсем не знаешь.
Прежде одиночество было безликим, и он никогда не думал, что хоть один человек, войдя в его жизнь, мог бы принести ему исцеление. Теперь у одиночества было имя: Мэгги, Мэгги, Мэгги, Мэгги, ..