Я люблю вас так, что готова была убить вас за ваше равнодушие, но эта моя месть — куда слаще. Я не из числа благородных душ; я вас люблю, но хочу истерзать вас жестокой пыткой.
Любовь к Мэгги и естественное для священника побуждение всегда и всякого духовно поддержать боролись в нем с неодолимым страхом — вдруг станешь кому то нужен как воздух и кто то станет как воздух нужен тебе.
– Не в том смысле, как ты думаешь. Я знал, что ты меня любишь, и я ждал. Я всегда верил, что терпеливый в конце концов непременно побеждает.
... смотреть в его глаза, когда перед тобой не он! Жестокая штука, тяжкое наказание.
И если даже она никогда больше, до самой смерти, его не увидит, её последняя мысль на краю могилы будет о нем, о Ральфе. Как это страшно, что один единственный человек так много значит, так много в себе воплощает.
Забота, жертвенность в своем роде куда более веское доказательство любви, чем миллион поцелуев, они-то даются легко.
Сейчас он не помнил, что отказался от неё когда то, что другой провел её до конца по пути, которому он положил начало, который сам избрал для неё и для себя, ведь она — его гибель, его роза, его творение. Сон, от которого ему уже не пробудиться, пока он — человек из плоти и крови.
Она подошла, перешагнула через низенькую белую ограду, так близко подошла, что он уже ничего не видит — одни глаза её, серые, полные света глаза, всё такие же прекрасные, и все та же у них власть над его сердцем.
Едва ли хоть один человек способен рассудить, что тяжелей — неосознанное томление, неразлучное с беспокойством и взвинченностью, или ясное и определенное желание, упрямо стремящееся к утолению.
Cлайд с цитатой