Сейчас он не помнил, что отказался от неё когда то, что другой провел её до конца по пути, которому он положил начало, который сам избрал для неё и для себя, ведь она — его гибель, его роза, его творение. Сон, от которого ему уже не пробудиться, пока он — человек из плоти и крови.
И если даже она никогда больше, до самой смерти, его не увидит, её последняя мысль на краю могилы будет о нем, о Ральфе. Как это страшно, что один единственный человек так много значит, так много в себе воплощает.
Любовь к Мэгги и естественное для священника побуждение всегда и всякого духовно поддержать боролись в нем с неодолимым страхом — вдруг станешь кому то нужен как воздух и кто то станет как воздух нужен тебе.
Пусть я буду гореть в аду рядом с тобой, но я знаю, какая адская мука уготована тебе — вечно гореть бок о бок со мной в том же огне и видеть, что я вечно остаюсь к тебе равнодушен…
Ведь все деревья кажутся одинаковыми лишь тем, кто не знает, как сердце может отметить и запомнить в бескрайних лесах одно единственное дерево.
Ах, любовь! Что я могу сказать о любви, чего вы, люди, еще не знаете? Любите себя! Любите тех, кто вокруг вас! Любите даже тех, кого не знаете! Не тратьте вашу любовь на Бога, который ее не ждет и в ней не нуждается. Ведь если он вечен и совершенен, то не нуждается ни в чем. Вы люди и должны любить людей. Любовь гонит прочь одиночество. Любовь греет душу, даже если мерзнет тело. Любовь — светоч Человечества!
Забота, жертвенность в своем роде куда более веское доказательство любви, чем миллион поцелуев, они-то даются легко.
... ей нестерпимо хочется живого чувства, волнения, которое обдало бы ее словно жарким и сильным ветром. И совсем не хочется весь свой век плестись, как заведенной, по одной и той же колее; хочется перемен, полноты жизни, любви. Да, любви, и мужа, и детей.
... смотреть в его глаза, когда перед тобой не он! Жестокая штука, тяжкое наказание.
Cлайд с цитатой