Границы моего языка означают границы моего мира.
Вся человеческая история — это расширение границ, но что, если мы захватим больше, чем можем удержать.
Границы моего языка означают границы моего мира.
Вся человеческая история — это расширение границ, но что, если мы захватим больше, чем можем удержать.
Он будет жить… убийство уж не в моде:
Убийц на площадях казнят.
Так!.. в образованном я родился народе;
Язык и золото… вот наш кинжал и яд!
Шумел океан. Вечный и одинаковый . Везде и всегда океан был свободным. В него могли лить отраву, в нём могли чертить границы.
А океан жил.
Океан не помнил обид.
Подобно небу, он верил в свободу, подобно небу — не терпел преград...
Мы, люди интеллигентные, все сплошь мечтаем о языке без слов, способном выразить невыразимое, высказать то, чего нельзя высказать.
Я не думаю, что язык может стать преградой на пути передачи чувств, эмоций. Таким образом, не может быть какого-то особого языка, что лучше или хуже передает наши чувства. Можно говорить на японском, индийском, итальянском, английском — не имеет значения, если ты говоришь искренне. Я думаю, что настоящие, искренние чувства не имеют для себя преград или ограничений.
Язык живет своей внутренней жизнью в любой ситуации, даже в словарной статье. Он величайший иронист, смеется над собой и стелет подтексты любым однозначным высказываниям. Не зря философы считают союзы и связки самыми значимыми из слов. Не зря литераторы проделывают большую художественную работу по сочинению и подчинению, чтобы нужные слова стояли в нужном порядке и избегали самоиронии. Не зря другие литераторы проделывают работу обратную стараниям первых...
Слушая проводника, Янек вспомнил слова командира бригады: «Где мы — там граница родины». Только сейчас он понял смысл этих слов: свободная Польша простирается до того пня на просеке, где стоит советское орудие, до окопа их танка. Впереди — узкая полоска ничейной земли, а дальше на запад — гитлеровцы. Если фашистов отбросят хотя бы на сто метров — освобожденная территория родины увеличится; если же отступят — она станет меньше.
— Не знал, что ты говоришь по-немецки.
— Три семестра в Гарварде. Сменил на французский — там девочки лучше.