'Cause yesterday's got nothin' for me
Old pictures that I'll always see
Some things could be better
If we'd all just let them be.
'Cause yesterday's got nothin' for me
Old pictures that I'll always see
Some things could be better
If we'd all just let them be.
Yesterday, there was so many things
I was never told
Now that I'm startin' to learn
I feel I'm growin' old.
— Мне кажется, ты романтизируешь прошлое.
— Мы уже не узнаем: прошлое позади, можно его романтизировать.
Время. Оно не лечит. Нет. Оно словно наматывает бинты на рану. Со стороны совсем не видно. Будто ты цел и невредим. И все считают, что так и есть — ведь прошло время. И неважно, что ночами бинты кровят. Со временем прекратится и это.
... Этим летом творилось вообще что-то феноменальное. Даже старики с их извечными сетованиям, что раньше было больше и лучше, сошлись на том, что такого пекла в этих краях не припоминают. И тут же сделали закономерный вывод о близости конца света, увязав это каким-то непостижимым образом с непочтительностью молодежи.
Замолчала душа и не хочет ни плакать, ни петь…
Выход ищут слова, оставляя на чистом листе cлед,
Воскрешая из памяти отзвуки прожитых лет…
Она проснулась, но не открыла глаз. Разве забудешь, какое одиночество тебя ожидает: мужчины поутру на противоположном берегу пропасти. Ещё больше она боялась нежности, мужчина не отличает нежности от желания, ты никогда не бываешь в безопасности. Если вас обнимают, прижимают к себе, в вас чувствуют женщину... Вот почему лучше молчать, подставить на ходу щеку, отказаться от надежды на дружбу, от стольких иллюзий... Тебе не родиться поутру заново, прошлая жизнь облепила тебя влажной простыней.
Однажды, пройдя через бессчетное количество битв, она наконец-то обретёт Грааль. Тогда, все ошибки, которые она совершила, можно будет стереть с помощью чуда.
И сейчас… её не следовало называть королём.
До момента следующего призыва, девушка, которая жила в мгновении, называемом вечностью, и находилась за завесой называемой вечным покоем, роняла слезы сожаления.
Терпя муки вечного наказания. Стыдясь грехов, которых нельзя было искупить.