Русь в кичке, в красной душегрейке,
Она, как будто за сто лет,
Живёт себе на Маросейке,
И до Европы дела нет.
Всё это так — и тем прекрасней!
Разнообразье — красота:
Быль жизни с своенравной басней;
Здесь хлам, там свежая мечта.
Язык — инструмент; едва ли не труднее он самой скрипки. Можно бы еще заметить, что посредственность как на одном, так и на другом инструменте нетерпима.
Когда печали неотступной
В тебе поднимется гроза
И нехотя слезою крупной
Твои увлАжнятся глаза,
Я и в то время с наслажденьем,
Еще внимательней, нежней,
Любуюсь милым выраженьем
Пригожей горести твоей.
Сравнил я страх со щукою. Кто любит ее, тот заводи в пруду, но знай, что она поглотит всю другую рыбу. Кто хочет страха, заводи его в сердце подвластного, но помни, что он поглотит все другие чувства.
Кажется, Полетика сказал: в России от дурных мер, принимаемых правительством, есть спасение: дурное исполнение.
«Жаль, что я не выпивши, а то дал бы оплеуху этому мерзавцу», — говорил один оскорбленный, но трезвый мудрец.
Беда иной литературы заключатся в том, что мыслящие люди не пишут, а пишущие не мыслят.
Иные люди хороши на одно время, как календарь на такой-то год: переживши свой срок, переживают они и своё назначение. К ним можно после заглядывать для справок; но если вы будете руководствоваться ими, то вам придётся праздновать Пасху в Страстную пятницу.
Что есть любовь к отечеству в нашем быту? Ненависть настоящего положения. В этой любви патриот может сказать с Жуковским:
В любви я знал одни мученья.
Cлайд с цитатой