Запуган мраком ночи я,
И в нем я ощупью блуждаю;
Ищу в светильник свой огня,
И где обресть его — не знаю.
Запуган мраком ночи я,
И в нем я ощупью блуждаю;
Ищу в светильник свой огня,
И где обресть его — не знаю.
Любовью к истине святой
В тебе, я знаю, сердце бьется.
И, верно, отзыв в нем найдется
На неподкупный голос мой.
Провозглашать любви ученье
Мы будем нищим, богачам
И за него снесем гоненье,
Простив безумным палачам!
О, если б я, от дней тревог
Переходя к надежде новой,
Страницу мрачного былого
Из книги жизни вырвать мог!
Но нет! Бесплодной жизни повесть
Слезами горькими не смыть!
Не сотворим себе кумира
Ни на земле, ни в небесах;
За все дары и блага мира
Мы не падем пред ним во прах!..
Человек-то начинается с конца.
Ведь только дойдя (доведя себя) до предела своего неуспеха, когда буквально жопой ощущаешь, что лучше ложку-то в руки не брать, а то ещё выскользнет и ударит кошку по голове, и та может пасть смертью оказавшихся_не_в_тот_момент_не_в_том_месте, и всё равно ещё пытаясь что-то пробивать, куда-то идти, истерически хвататься за любые проявления жизни, лишь бы не застрять на месте, но всё равно всё идёт прахом — именно тогда ты утыкаешься носом в единственную вещь: это воображаемая и незримая табличка, по которой стекает твоя бывшая улыбка...
Оскорблять людей гораздо легче, если они не понимают, что это оскорбление.
Твоя улыбка всегда как утро, а мне так время легло на плечи.
Ну кто решил, что разлука лечит? Кто повторяет, что это мудро?
Создать по капельке, по песчинке, затем разрушить родную вечность.
Кошачьи клички придуманы людьми для собственной пользы: так им кажется будто животное им принадлежит.
Кто начинает с того, что всем верит, кончает тем, что каждого считает плутом.
Какие мы, такой и мир, чего желать?