Запуская в воздух яркого воздушного змея, он слышал, как отец смеется, и то дуновение ветра, которое касается мокрой спины – незабываемо. Румянощекий мальчишка бежит с небольшой горки вниз, забывая в объятьях воздуха о страхе высоты. Ласковое ладони природы приподымают его над землей, и он парит в своих детских визгах.
Из детства душу будоражит звук дождя по крыше и грома грозного раскат,
Свежий запах сена сильно возбуждает и цветов пьянящий липы аромат!
— Слышишь? Звенит луговая арфа, день и ночь рассказывает трава одну из своих историй — ей известны все истории всех людей там, на горке, всех людей, когда-либо живших на свете, и когда мы умрём, она так же вот станет рассказывать наши истории.
Спроси каплю, чего она хочет. Она скажет: быть росинкой, играть маленькими радугами, сделаться легкой и незримой, чуть-чуть зримой, дымкой. Подняться выше и слиться с кочующим облачком. Утонуть в темной туче, сверкать с молнией, греметь с громом, пролиться серебряным дождем и под высокою радугой, под многоцветной снова стать каплей, быть испитой жадным ртом земли или румяными устами цветка.
Спроси ветерок чуть веющий, чего он хочет. Он скажет: качаться, меняться, виться, летать, плясать, кружиться, закрутиться сильнее, спугнуть пылинки на дороге, повести бегущие извивные змеи по нивам, затрепетать в изумрудном танце верховного листка. Помчать облачко к облачку, башню построить из тучи, вделать в нее плиты из агата, воздушные плиты из аспида, черного сланца и яшмы, за которыми алые кроются расцветы молнии. Сделать так, чтобы молнии выбрызнули. Поиграть небесным пламенем и падающими на землю посеребренными запястьями. Шепнуть и улететь.
Спроси огонь, чего он хочет. Узнаешь: гореть и греть, гореть и жечь, сгорая, не сгорать, играть, плясать, цветиться, расцвечаться. Завертеться алым воздухом, брызнуть искрами, тихонько мурлыкать, горя, как будто там в пламени чем-то очень-очень доволен огненный кот. Втянуть в свое горячее притяженье то, что приблизится и может по своим свойствам быть сожжено. Гореть внизу, но рубиновые свои острия взметать кверху и кверху посылать белый дым, голубоватое куренье, всходящее.
Спроси зверя, чего он хочет. Зверь знает одно только слово: добычи.
Спроси сердце, человеческое сердце, сердце мужчины, и, если оно захочет быть таким же правдивым, как зверь, только и найдет оно звериное слово в ответ: добычи.
Спроси женское сердце, чего оно хочет. Оно ответит: всего, что только что было перечислено, и еще другого, неожиданного.
Мои мечты, мои волненья,
Печаль, нахлынувшая вдруг,
То суть — природы измененья,
То суть — её извечный круг.
Что может быть прекрасней, чем аппетитные женщины в ажурных чулочках и костюмах кроликов двигающих соблазнительно своими прелестями? С этим зрелищем сравнится только костер в лесу, но и то пожара не хватит, чтобы описать всплеск в мужских сердцах при виде этих двух красоток.
Когда мы были детьми, мы легко делали выбор, поскольку жить было проще. В детстве всё получалось.
Лежа в постели она воображала, как будет двигать ягодицами сидя на ногах клиента, как будет выполнять элементы танца живота потираясь промежностью о колени сильного мужчины, и это все доводило до невероятного экстаза, но она боялась одного – кончиться. В конце концов, кончать и кончаться – корень один.
Любви возвышенной истоки
леса и пажити хранят.
Незримо пушкинские строки
вплелись в осенний листопад.
И среди чуткого молчанья
в купели золотого сна
Душа полна очарованья
И светлых дум она полна.
Родной поэзии свобода
объяла так и даль и высь,
что где тут Пушкин, где природа,
пойди попробуй разберись...
Cлайд с цитатой