Черный пистолет, с ним никто не тронет,
Черный пистолет, если не догонят.
Черный пистолет, выпьем-ка до дна,
Восемь бед один ответ и любовь одна.
(Потому что у него черный пистолет...)
Да, да, да, нет, нет, нет купите черный пистолет!!!
Черный пистолет, с ним никто не тронет,
Черный пистолет, если не догонят.
Черный пистолет, выпьем-ка до дна,
Восемь бед один ответ и любовь одна.
(Потому что у него черный пистолет...)
Да, да, да, нет, нет, нет купите черный пистолет!!!
Быть может, потом вы, принц, сумеете объяснить мне, как девятилетняя девочка ростом с мокрую крысу смогла разоружить вас, орудую одной палкой от метлы, и забросить меч на середину реки.
Богов нельзя призывать по твоей прихоти. Боги слишком далеки от нашей реальности, и каждая попытка превратить их в оружие окончится лишь катастрофой.
Нож есть нож и везде опасен одинаково... Не говоря уж о том, что теперь все предпочитают пистолеты.
«Макаров», конечно, та еще бандура, и всякий, кто понимает толк в огнестрельных игрушках, согласится, что невероятно трудно попасть из него именно туда, куда целишься, но при всех недостатках «Макара» достоверно известно: себе в висок никто еще из него не промахивался. Осечки случались, а вот промахов как-то не бывало…
— Одинокая женщина в Бирмингеме с десятью тысячами долларов наличными?
— У нее есть револьвер.
— Ах да...
— Вы не доверяете женщинам?
— Я не доверяю Бирмингему.
Я, конечно, понимаю, когда люди покупают небольшой пистолет. В наше неспокойное время это хоть и мнимая безопасность, но она согревает душу. Ну или просто, это обычная мужская тяга к оружию.
У гуркхов есть такой обычай: если вытаскиваешь нож из ножен, должен пролить кровь. Если не врага, то свою собственную.
— Это его ограбили?
— Да.
— Он же здоровый, как бык. И тот, что приходил ко мне такой же. Я бы не стала с такими тягаться.
— Да, что ж, пушка может быть не хилым уравнителем.
Видите, как свет фонаря отражается от острого лезвия? Любой, кому этот нож войдёт под ребра, должен чувствовать себя польщённым.