— Как цыгане относятся в целом к черным?
— Черные и белые. По-моему, вы все придурки.
— Как цыгане относятся в целом к черным?
— Черные и белые. По-моему, вы все придурки.
— Ты говорил, что уже идёшь тридцать лет, да?
— Да…
— А ты никогда не думал, что может ты заблудился?
— Нет!
— Откуда ты знаешь, что идёшь в нужном направлении?
— Мы ходим верою, а не виденьем.
— А что это значит?
— Это значит, что ты что-то знаешь, даже если ничего не знаешь.
— Это бессмысленно!
— Смысл здесь и не нужен. Это вера. Лишь цветок света на поле тьмы даёт мне силу продолжить путь. Понимаешь?
— Я так привык беречь её, что забывал жить так, как там написано.
— Да? И как?
— Делать для других больше, чем для себя.
— Не могу поверить, что ты отдал им свою священную книгу. Я думала, она важна для тебя.
— Все эти годы я ее нес и читал каждый день. Я так привык беречь ее, что забывал жить так, как там написано.
— Да? И как?
— Просто. Делать для других больше, чем для себя. Вот, что я понял из нее.
— Ух ты! — восхитился я. — Ты издеваешься над его покойным отцом?
— Заткнись, — буркнул Роб.
— Значит, ты стал таким смелым, потому что кто-то убил его отца, — продолжил я. — Отважное заявление, Роб.
— А ты — гомик, — ответил он, хлопнув меня комиксом по груди.
— Ты в курсе, что первые признаки гея — писклявость и гомофобия?