Воссоединение (Vuslat)

Четыре. Ад.

Ад — это огонь. Это злость, это гнев.

Это огонь, поджигаемый гневом. Это застелание глаз гневом. Этим пламенем человек поджигает самых любимых. Будучи сам не в курсе того. Это то, как то пламя поджигает тебя все больше и больше. Это безвыходно ждать. Ожидание — это ад. Это думать, что больше не сможешь видеть любимых. Это боль ребёнка. Тебе умирать намного легче. Ад — это терять. Ад — не место, где нам больно. Верно. Мансур говорит, что это место, где никто не слышит, как нам больно. Это место, где кончается вера и доверие. Это мгновение. А единственным выходом пламени... Является вода, которая в силах его потушить.

Другие цитаты по теме

Муки — это труд. Это быть испытанным опытом. Это огорчения. Это печаль. Муки это преодолеть сами муки. Это труд. Это трудности.

Если ты вступил на путь, то уже претендуешь на муки. Ты думаешь, что выбрал дорогу, но дорога выбирает тебя. Ты думал, что выбрал любовь, но любовь не ведется на слова. Вовсе не ведется. Любовь — это супруга твоего настроения. Каждая часть твоего тела станет отдельным путем для любви и воссоединения. Каждый путь станет отдельной печалью, горечью. Путь любимой будет для тебя самоубийством. Боль в ее сердце станет твоей. Ее печаль станет твоей печалью. Любовь станет твоими муками.

— Была одна душа, которую я мучил в Аду. И, как хороший мазохист, он командовал этим. «Жги меня». «Заморозь меня». «Причини мне боль». Так я и делал. И это продолжалось веками до того дня, пока по какой-то причине он не пропустил своего ежедневного наказания. И когда я вернулся... Он плакал. «Пожалуйста, мой король», говорил он. «Не забывайте обо мне снова. Обещаю, я буду хорошим». И тогда я осознал, что он настолько полон ненависти к себе, в нём нет ни крупицы самоуважения, что моя жестокость не имела значения. Если я обращал на него хоть немного внимания, это предавало значение его... Бессмысленному существованию.

— Зачем ты это мне рассказываешь?

— Потому что он напоминает мне о тебе. Ты думаешь, я изменился? Ты, бывший ангел, жалкий и бессильный, не придумал более позорного способа дожить свои дни, кроме как надеяться на подачку от меня, которая напомнит тебе о днях, когда ты был важен.

— Я знаю, что ты делаешь. Можешь убить гонца, если нужно. Но просто знай, что я рядом.

Лимоном плавая в стакане,

Я захлебнусь от сожаления,

Идя по очень тонкой грани

От чувства мести до терпенья.

Дарите жизнь кому не жалко,

Дарите смерть кому не лень;

В моём аду не очень жарко,

В моём раю цветёт сирень.

Ещё никому не удалось создать рай на земле, зато в аду каждый человек побывал.

Ты сам себе устроил ад! И тебе придётся жить в нём, но только без меня!

Любовь разрушает. Она — яростный огонь, который согревает тебя, а потом сжигает, превращая в золу, серую и остывшую.

Я была счастлива. Где бы я ни была — я была счастлива. И спокойна. Я знала, что с теми, кто мне дорог, все в порядке. Я знала это. Время — оно ничего не значило. Не было ничего, но я знала, что это все еще я. И мне было тепло. Меня любили. Это было... совершенство. Я не понимаю в теологии или в чем-нибудь таком, но я думаю, что была на небесах. А теперь — нет. Меня вырвали оттуда мои собственные друзья. Здесь все так тяжело, ярко, жестоко. Все, что я чувствую, все, что вокруг меня здесь — это ад. Просто жить здесь, час за часом, зная, что я потеряла...

И Достоевский... Как будто сто казней,

Сто смертных казней, и ночь, и туман...

Ночь, и туман, и палач безотказный

Целую вечность сводили с ума.

Кто разгадает, простит и оплачет

Тайну печальную этой судьбы?

Смелость безумную мыслить иначе:

Ад — это есть невозможность любви.

Слишком большой, он не просит спасенья.

Скрыла лицо его облака тень.

Он уже знает, что смерть совершенна

И безобразна в своей наготе.