Не льется музыкой за ворот
Дождливо-ветренный ноктюрн,
Твой голос — что осипший город -
Неласков, сумрачен и дурн...
Не льется музыкой за ворот
Дождливо-ветренный ноктюрн,
Твой голос — что осипший город -
Неласков, сумрачен и дурн...
Заголосили рощи,
Зарделись парки.
Листвы усохли мощи -
Земле подарки.
Осины цвет отчаян,
Кровит суглинок.
В шуршащие печали
Шагнул ботинок.
Стоят тяжёлые сады
В последних яблоках и грушах,
Опали праздничные рюши -
Листва на зеркале воды.
Немного яблочных румян -
И ощутить в безгласной ветке
Рукопожатье ноября,
И говорить вдвоём о ветре,
О неприкаянности душ,
О невозможности избытка.
И слышать — где-то связка груш
Тревожно бьётся о калитку.
Стыдясь заношенных скучно-зелёных спецовок, сбились в кучу сосны и ели, а редкие лиственные деревья красовались среди них недолгими именинниками. В ярких дорогих нарядах щеголяли сквозные берёзы. Зазывно алели разбогатевшие к зиме печальницы осинки. Будто опалённый пламенем, горел на солнце богато разукрашенный одинокий клён – любимчик осени.
По октябрьскому лесу
Шел я.
Умиротворяла
Тихость осени.
Хотелось,
Чтоб она тянулась долго
С этой ясностью, с дождями,
С днями длинными, глухими,
С обнаженностью деревьев,
С обостренностью их линий,
И с каким-то странным чувством
Одиночества, в котором
Удовольствие находишь...
Так я осень понимаю.
И где-то плачет трясогузка.
Что тело — бренный мавзолей,
Что дальше — новая разлука,
Что ближе — смертная тоска,
И будут слёзы не от лука,
И будет замок из песка.
Но как только выйдет солнце,
Вспыхнут золотом сады,
Заблестит моё оконце,
И душа вдруг засмеётся
От осенней красоты!
Буйство красок в каждой ветке,
В парке словно всё горит!
Листья – медные монетки.
Это тоже Питер, детка!
Как красиво, посмотри!
Вокруг мела метель: красная, желтая, зеленая. Осень – светофор на перекрестке – сошла с ума, перепутала все цвета, все команды в единой карусели. Стой, жди, иди; листья противоречили друг другу, мешая запреты и позволения, риск и осторожность. Тянуло дымком, как от далекого костра. Горьковатый запах вынуждал дышать глубоко, полной грудью, словно в воздухе крылся легкий наркотик.
И дни бегут; желтеют нивы;
С дерев спадает дряхлый лист;
В лесах осенний ветра свист
Певиц пернатых заглушает,
Тяжелый, пасмурный туман
Нагие холмы обвивает.
Как молода осенняя природа!
Средь мокрых тротуаров и камней
Какая непритворная свобода,
Какая грусть, какая щедрость в ней!
Ей всё впервой, всё у нее — вначале,
Она не вспомнит про ушедший час,
И счастлива она в своей печали,
И ничего не надо ей от нас.