Я вижу. Ты пытаешься быть добрым со мною, так? Вы все думаете только об одном!
Или, может, ты спасешь меня? Полюбишь меня, будешь заботиться обо мне, излечишь всю мою боль?
Я вижу. Ты пытаешься быть добрым со мною, так? Вы все думаете только об одном!
Или, может, ты спасешь меня? Полюбишь меня, будешь заботиться обо мне, излечишь всю мою боль?
— Ты говоришь о чудовищах?
— Чудовищах? Они выглядят как чудовища для тебя?
— О, нет...
— Снов не существует, есть только бесконечные реальности, наваленные друг на дружку. И кто-то видит людей, а кто-то монстров.
— Ты же не друг, этому типу с пирамидоголовой штукой?
— Типу с красной пирамидальной головой? Я не понимаю, о чём ты. Но я видел каких-то странно выглядящих монстров.
— Тащите скелеты из собственного семейного шкафа?
— Нет. Но мы сейчас как раз едем по скелетам. Внизу уголь всё ещё горит...
Спасибо, что спас меня. Но лучше бы ты этого не делал. Даже мама сказала. Не нужно жалеть меня. Я недостойна жалости.
— Ты сказал, что твоя жена Мэри умерла, так?
— Да. Она была больна.
— Лжец! Я все знаю о тебе. Ты не любил ее. И наверняка нашел себе кого-нибудь получше.
Развод!
Прощай, вялый секс раз в год!
Развод!
Никаких больше трезвых суббот!
Ты называла меня: «Жалкий, никчемный урод!»
Теперь наслаждайся свободой, ведь скоро развод.
Он Алексей, но... Николаич
Он Николаич, но не Лев,
Он граф, но, честь и стыд презрев,
На псарне стал Подлай Подлаич.