Можем ли мы измениться? А главное, меняемся ли мы добровольно?
Такова главная, сокровенная суть человеческого существования — жить, имея больше вопросов, нежели ответов.
Можем ли мы измениться? А главное, меняемся ли мы добровольно?
Такова главная, сокровенная суть человеческого существования — жить, имея больше вопросов, нежели ответов.
Солисту на сцене недостаточно выдавать верные ноты — важно добиться истинного звучания...
Человек не меняется — он исправляется. Он использует свой темперамент иначе, он сгибает его, ставя на службу иным ценностям.
С судьбами всё обстоит так же, как со священными книгами: смысл им придаёт чтение. Закрытая книга нема; она заговорит, только когда её откроют. И язык, на котором она заговорит, будет языком того, кто склонился над её страницами: он передаст оттенки его надежд, желаний, стремлений, наваждений, страстей, смятений. События — как фразы в книге, сами по себе они не имеют иного смысла, кроме того, который им придают.
Мы способны меняться. Если человек осознает, что вёл себя скверно, он становится лучше. Мы свободны, Карим, свободны!
Сомневающийся несчастен. Желающий невозможного — несчастен... И обречён быть несчастным тот, кто желает изменить мир. Хоть в малом... Вот как ты.
Люди, когда они считают, что кризис, миновал, становятся наиболее уязвимыми. Опытные военачальники на войне знают это. Любой искусный актер и драматург знает это. А также священники, жрецы, возможно, хироманты. Испытав глубокое потрясение, люди полностью готовы к следующему сверкающему чуду, возникшему из воздуха. На мгновение рождения — прорыв сквозь скорлупу в мир — накладывает отпечаток на новорожденного птенца, а следующий момент, прозрение, которое приходит потом и отмечает его душу.