Я никогда не находил и не буду пытаться найти разницу между пасом Пеле Карлосу Альберто в финале чемпионата мира 1970 года в Мексике и поэзией молодого Рембо... Каждое из этих человеческих действий есть выражение красоты, которое трогает нас и дарит нам чувство вечности.
Под тонкою луной, в стране далекой,
древней,
так говорил поэт смеющейся царевне:
Напев сквозных цикад умрет в листве
олив,
погаснут светляки на гиацинтах
смятых,
но сладостный разрез твоих
продолговатых
атласно–темных глаз, их ласка, и
отлив
чуть сизый на белке, и блеск на нижней
веке,
и складки нежные над верхнею, –
навеки
останутся в моих сияющих стихах,
и людям будет мил твой длинный взор
счастливый,
пока есть на земле цикады и оливы
и влажный гиацинт в алмазных
светляках.
Так говорил поэт смеющейся царевне
под тонкою луной, в стране далекой,
древней...
Душа — кабак,
а небо — рвань.
Поэзия — истрепанная девка,
а красота — кощунственная дрянь.
На закате аромат цветов персика усилился, и Кюн-Юйсан в одеянии дракона начала танцевать танец Парящей. На ее бледном лице глаза казались неподвижными; в ней чувствовались благородство и порода. Ее колени были так прекрасны, что Лю-Цзеки, поэт, заплакал.
А Лао-цзы спросил:
– Кун, что в Кюн-Юйсан можно было бы назвать вечным, что в ней ближе всего к истине?
Но Лю-Цзеки опередил Кун-цзы. Он воскликнул:
– Ее красоту! У нее ноги газели, а под коленом наверняка бьется голубая жилка – так белы ее руки.
В ответ старец улыбнулся, а любимый ученик Кунцзы сказал:
– Ее украшения! Кажется, будто их изготовили демоны: так искусно они убраны резными камнями.
Но старец улыбнулся и посмотрел на Кун-цзы. Тогда тот ответил:
– Не ее красоту и не ее украшения. Но то Невыразимое, что стоит за ней. Тысячекратно переплетенные темные нити таинственной взаимосвязанности бытия иногда проявляются отдельным фрагментом, отдельным узлом в определенном человеке. Он становится мостом и факелом. Но вечен не человек, который освещает тайну, вечна сама тайна. В Кюн-Юйсан вечно искусство.
Красота блистает миг —
И увяла вся.
В нашем мире что, скажи,
Пребывает ввек?
Грани мира суеты
Ныне перейди,
Брось пустые видеть сны
И пьянеть от них!
(Пер. Н. Конрада)
Ароматные цветы
Скоро опадут.
В нашем мире ничему
Вечным не бывать.
Горы мира бытия
Нынче перейди.
Сны пустые не смотри,
Не пьяней от них. (Пер. С. Арутюнова)
В расширенном толковании это стихотворение можно представить следующим образом:
Хотя сейчас цветы находятся в полном цветении,
они скоро осыплются и завянут;
человек тоже вынужден подчиняться
законам бренности бытия.
Как хорошо было бы где-нибудь в уединении
преодолеть всю суету быстротечной жизни...
Внезапно с чувством свободы от всяческих заблуждений
неожиданно тебе откроется подлинная суть вещей.
Я песнь о ней сложил, но вознегодовала
она за то, что ей пределом служит стих.
«Как мне тебя воспеть?» Она мне отвечала:
«Стиху ли быть красот вместилищем моих?»
Все повторялось: і краса, й потворність.
Усе було: асфальти й спориші.
Поезія — це завжди неповторність,
якийсь безсмертний дотик до душі.
Всё повторялось: красота и мнимость.
Всё было: и асфальт, и спорыши.
Поэзия – всегда неповторимость,
Бессмертное касание души.
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
Наталья Гончарова, жена Пушкина, кому не известно – красавица, на которую клал глаз сам царь Николай. И не раз казалось: на кого–то она похожа, на кого–то из знакомых, – но как–то не додумывал до конца. Сейчас вгляделся и вдруг понял: Наталья Гончарова похожа на… Римку Братеневу!
Cлайд с цитатой