Я говорю, что в смирении, которое молится, гораздо больше величия, чем в философии, которая сомневается.
Деревянные церкви Руси,
Перекошены древние стены.
Подойди и о многом спроси,
В этих срубах есть сердце и вены!
Я говорю, что в смирении, которое молится, гораздо больше величия, чем в философии, которая сомневается.
Деревянные церкви Руси,
Перекошены древние стены.
Подойди и о многом спроси,
В этих срубах есть сердце и вены!
Жизнь без религии — это жизнь без принципов, а жизнь без принципов — всё равно что лодка без вёсел.
Если религия познала Бога, познала нуль. Если наука познала природу, познала нуль. Если искусство познало гармонию, ритм, красоту, познало нуль. Если кто-либо познал Абсолют, познал нуль.
Религия есть познание Бога. Наука есть познание вселенной. Но с ещё большим основанием можно утверждать, что религия научает познавать Бога в его сущности, а наука — в его деяниях; таким образом, обе приводят к Богу.
Когда я изучаю тонкости ферзевого эндшпиля, шахматы — это наука; когда восхищаюсь красивой комбинацией — искусство; а когда обостряю позицию в надвигающемся цейтноте соперника — спорт.
Галилей настаивал на том, что наука и религия отнюдь не враги, но союзники, говорящие на двух разных языках об одном и том же — о симметрии и равновесии... аде и рае, ночи и дне, жаре и холоде, Боге и сатане. Наука и религия также есть часть мудро поддерживаемой Богом симметрии... никогда не прекращающегося состязания между светом и тьмой...
Время быстрое или медленное, в зависимости от восприятия. Теория относительности так романтична. И так печальна.
А я — русский православный атеист. Это, кстати, весьма распространённая формула отношения к вере, к духовной культуре. По существу ведь и наука выросла из религии.
Мы считаем Библии, религии священными — я этого не отрицаю,
Но я говорю, что все они выросли из вас и всё ещё растут;
Не они дают жизнь, а вы даете жизнь,
Как листья растут из деревьев, а деревья растут из земли, так и они растут из вас.
Любовь может возвысить человеческую душу до героизма, вопреки естественному инстинкту, может подтолкнуть человека к смерти, но она хранит и боязнь печали.
Ее больше мучило предчувствие страдания, ведь уйти из этого мира — это значит не только упасть в ту пропасть, имя которой — неизвестность, но еще и страдать при падении.