Все так же сыро, туманы крепки,
И загорается ночь огнем,
Изображают деревьев ветки
Теней театр мне за окном.
То страсть и бурю, то тихий омут,
То незатейливый танец звезд,
И в знаках видится по-другому
Венец исконных метаморфоз.
Все так же сыро, туманы крепки,
И загорается ночь огнем,
Изображают деревьев ветки
Теней театр мне за окном.
То страсть и бурю, то тихий омут,
То незатейливый танец звезд,
И в знаках видится по-другому
Венец исконных метаморфоз.
разучилась дышать, разучилась прямо смотреть в глаза,
я бы в верности ожила, только верною быть нельзя,
мне бы счастья из строчки от временного таланта,
а я все на цыпочках, страстно танцую в пуантах.
разноцветные маски пестрят и поют сквозняками,
вот на сцену толпа вырывается, словно цунами
и ломают комедию горе-комедианты,
а я все на цыпочках, страстно танцую в пуантах.
Крадись в мой сон, приди в ночи кромешной,
когда ласкает звезды лунный свет,
я буду для тебя святой и грешной,
пускай разоблачает нас рассвет.
Искра божия вспыхнула рано,
Но о том ли печалиться нам?
Ведь увидит Изольда Тристана
И платок поднесет к губам.
При луне ночью звездною речи
Снимут с сердца тяжелый груз,
Рассеченную рану залечит
Поцелуя соленого вкус.
ночь. дико хочется выть...
лес весною объятый,
чую густой муравы
тонкие ароматы.
молишься небосводу
так, как велит обычай,
помни мою природу,
я уйду за добычей.
голод ускорит мой бег,
зверю открой ворота,
волю мне дай, человек,
я уйду на охоту...
И мы стоим напротив и друг на друга смотрим -
И я смотрю кино, — и в нём я будто
Снова так счастлив и свободен.
Скажи мне, для чего придумали любовь, если
Утром ты уходишь, моя подруга ночь,
Останься тут, со мной.
Ты — ночная птица, — сказал он ему. — И я тоже больше люблю ночь. Ночью мир тише и небо ближе, Солнце не слепит и не обжигает, воздух чище и прохладнее. От того, наверное, и думается ночью лучше, и мысли от того яснее.
А мне б влюбиться,
Не мимоходом,
Но что ни рыцарь,
То с хороводом.
Но что ни рыцарь,
То снова с дамой,
А мне б влюбиться
Без пышной драмы.
До свидания, ночь. Ты к утру уже так постарела, ты покрылась морщинами первых забот и зевак. Умираешь? Но это не смерть, а свобода от тела.
Le soleil au déclin empourprait la montagne
Et notre amour saignait comme les groseilliers
Puis étoilant ce pâle automne d'Allemagne
La nuit pleurant des lueurs mourait à nos pieds
Et notre amour ainsi se mêlait à la mort
Au loin près d'un feu chantaient des bohémiennes
Un train passait les yeux ouverts sur l'autre bord
Nous regardions longtemps les villes riveraines