Он пишет — век идёт; он кончил — век проходит.
Сомненья вновь кипят, ум снова колобродит, —
И снова слушает бедняжка-человек,
Что будет диктовать ему грядущий век…
Он пишет — век идёт; он кончил — век проходит.
Сомненья вновь кипят, ум снова колобродит, —
И снова слушает бедняжка-человек,
Что будет диктовать ему грядущий век…
Поневоле он замолк передо мной -
И я должен поневоле замолчать.
Он страдает, оттого что есть семья -
Я страдаю, оттого что слышу смех.
Но что значит гордость личная моя,
Если истина страдает больше всех!
Нет борьбы — и ничего не разберешь -
Мысли спутаны случайностью слепой, -
Стала светом недосказанная ложь,
Недосказанная правда стала тьмой.
Если свет – к злу равнодушный свет
Надменно, как трофей, свои оковы носит, -
Знай, что для них поэта нет…
Российская история никак не может стать собственно историей. Уже много лет она политически актуальна.
О чем задумался? Бери перо, пиши:
В твореньях нет творца, в природе нет души.
Твоя вселенная броженье сил живых,
Не бессознательных, — творящих, но слепых.
Традиция, пережившая свою актуальность (как бы ее ни почитали в истории), заслуживает внимания не больше, чем музейный экспонат.
Любя, он маски не выносит,
И покупного ничего
В замену счастия не просит.
Его пороки — наши, наши!
Он с нами пьет из общей чаши,
Как мы отравлен — и велик.
— Нет, я такой же, как и все -
Такая ж спица в колесе...
Зачем своей железной шиной,
Мирской дорогою катясь,
Оно захватывает грязь?