— Подождите.
— Что? Только ты мне и нужна. Ты красивая!
— Спасибо. Это и всё?
— А что ещё?
— Только красота важна для тебя?
— Я... Э-э-э... Что нужно ещё сказать?...
«Зачем он тратит своё время на такую неуклюжую корову, как я?» — думала Дженифер.
А Кен, глядя на Дженифер, думал: «Я никогда не видел более прекрасной женщины».
— Ты будешь любить меня до самой смерти?
— Нет, много дольше, дорогая Одетт, много дольше...
Видишь ли, милочка, красота, как и деньги, особенно привлекает наихудших мужчин и поэтому грозит той, кто ею обладает, всякими горестями.
— Я готов получить поцелуй, мадемуазель.
— Только не огорчайся, если ничего не произойдет.
— Наконец-то после столь долгого ожидания, я вновь взойду на трон.
— Пиши, не забывай.
— Ты все еще не веришь мне.
— Произойдет лишь одно — ты покраснеешь.
Эви считает, что красивым людям нельзя крутить друг с другом романы. Вдвоем они не производят на окружающих столь ошеломительного впечатления. Эви уверена, что стандарты оценки красоты тут же преломляются, если два привлекательных человека находятся рядом. Это сразу чувствуется, утверждает Эви. Когда оба любовника красивы, ни один из них уже не смотрится красивым по-настоящему. Вместе, как пара — они гораздо меньшее, чем если бы были двумя отдельными частями.
Влюбиться — это то же, что произвести инвестиции в ценные бумаги. Так же, как вы временно теряете контроль над деньгами, вложив их в акции, вы теряете контроль над своими чувствами, посвятив их своему любимому. И как вы не знаете заранее результат, который принесут ваши инвестиции в ценные бумаги, точно так же вы не можете предвидеть исход новых отношений. В этом есть фактор риска, заставляющий влюбленных испытывать неуверенность и страх.
— А почему у тебя нет подружки?
— Не знаю.
— Ты голубой?
— Нет! Есть кое-кто... Я о ней часто мечтаю.
— Выдуманная что ли?
— Нет, настоящая, живая девушка.
— И в чём проблема?
— Не знаю... Я так много всего хочу ей сказать. Про то, что я вижу, как ей одиноко, даже когда никто не видит. Потому что знаю, каково это — быть потерянным, одиноким и незаметным.
— Саймон, желаемого нужно добиваться! Если бы я так влюбился, я бы сломал эту стену.
— Я пытался с ней разговаривать, но я не знаю, как быть с самим собой. Меня словно нет в моём собственном теле. Словно.. словно через меня можно стены руками потрогать. И я не понимаю, кем я хочу быть, и кто я на самом деле есть. Я знаю, что говорю с ней, но не могу сделать то, что нужно. Я как Пиноккио, деревянный мальчик — ненастоящий. Это меня убивает.
Хоть и спросила я о нем, однако
В него не влюблена.
Капризный мальчик,
Красиво говорит,
но есть ли толк в словах!
... Она быстро пришла в себя и покорно опустила голову.
— Прошу простить меня, мой господин.
Его ладонь горела от пощечины, но это было ничто по сравнению с тем, как горела его совесть.
— Мне нужно идти, мой господин. Пожалуйста...
— Куда идти?
— К себе.
— Я пойду с тобой.
Она посмотрела на него, вцепившись рукой в свою тунику.
— У меня нет никакого выбора?
Марк знал, что она скажет, если он предоставит ей выбор. Выступая против всех человеческих инстинктов, ее проклятый Бог требует от своих последователей чистоты.
— А если я скажу, что нет?
— Я прошу тебя не насиловать меня.
— Насиловать тебя? — это слово так и резануло его. — Ты принадлежишь моей семье. Разве это насилие, если от чего-то, что принадлежит мне, я беру то, что хочу? И, по-моему, я оказываю тебе уважение, даже когда...
Тут он осекся, прислушиваясь к себе. Впервые в жизни Марк испытал невыразимое чувство стыда. Он уставился на нее, потому что на какое-то мгновение увидел себя так, как, должно быть, она видит его, и содрогнулся. Он назвал ее чем-то. Чем-то! Неужели он именно так и думал о ней? Как о вещи, которой может пользоваться, не заботясь о ее чувствах?
Cлайд с цитатой