Искусство не отражает жизнь, а преображает.
Составные нашего пятиединства: народность, партийность, религиозность, бдительность и госбезопасность.
Искусство не отражает жизнь, а преображает.
Составные нашего пятиединства: народность, партийность, религиозность, бдительность и госбезопасность.
— А что? — сказал он. — Что тебя удивляет? Система идиотская, и я ей служу, но сам я не обязан быть идиотом. И другие не идиоты. Все всё понимают, но ничего сделать не могут.
Жизнь — это что-то вроде шутки, глупо принимать её всерьёз. Серьёзного отношения заслуживает лишь искусство, а всё остальное следует воспринимать иронически. Он ни за что не скажет: «В день, когда будет сброшена ядерная бомба», а — «В день всемирного барбекю».
Всю клятву я, конечно, не помню. Помню только, что начиналась она с благодарности Гениалиссимусу за оказанную мне честь. Как коммунистический гражданин, я должен был соблюдать строжайшую дисциплину на производстве, в быту и общественной жизни, выполнять и перевыполнять производственные задания, бороться за всемерную экономию и всеобщую утилизацию, свято хранить государственную, общественную и профессиональную тайны, тесно сотрудничать с органами государственной безопасности, сообщая им обо всех известных мне антикоммунистических заговорах, действиях, высказываниях или мыслях.
Почти все предыдущее я повторял послушно, но тут остановился, посмотрел на судей.
– Вы знаете, – сказал я, – это как-то не того. Я, в общем-то, доносить не умею.
– Как это не умеете? – удивилась главная судья. – Вы, я слышала, даже романы писать умеете.
– Ну да, – сказал я, – романы-то это что. Романы все-таки не доносы.
– Что вы! – успокоила меня она. – Доносы писать гораздо проще. Ничего такого особенного не надо выдумывать, а чего услышали, то и доносите. Кто где какой анекдот рассказал, кто как на него реагировал. Это же очень просто.
— Вы знаете скульптора Джакометти? Он однажды сказал, что если бы он мог спасти из огня всего одну вещь — полотно Рембрандта или кошку, он выбрал бы кошку.
— Замечательно сказано.
— А потом он добавил, что кошку бы он потом отпустил. Он хотел сказать, что между Искусством и Жизнью, он выбирает Жизнь.
Но дело в том, что, как показывает исторический опыт, именно абсурдные или даже, сказать точнее, идиотские идеи как раз легче всего овладевают умами масс.
Очевидно, у Эдика потребности были выше даже, чем у маршала Взрослого. Он жил неподалеку от своей лаборатории в большой квартире с окнами, выходящими на подземную улицу. Квартира была тщательно убрана, но чувствовалось, что здесь живет холостяк. В одной из его комнат размещалась довольно значительная библиотека, состоявшая не только из научных изданий, но и из прекрасной коллекции предварительной литературы от Пушкина до Карнавалова. И моя книга, вот эта самая, там тоже была. И пили мы там не что-нибудь, а настоящий французский коньяк разлива 2016 года. Причем, когда выдули первую бутылку, он извлек и вторую.
Я думаю, что всё в жизни — искусство. То, что вы делаете, как одеваетесь. Как вы любите кого-то и как говорите. Ваша улыбка и ваша личность. То, во что вы верите и все ваши мечты. Как вы пьёте чай, как украшаете свой дом или как веселитесь. Ваш список покупок. Еда, которую готовите. Как выглядит ваш почерк. И то, как вы себя чувствуете. Жизнь — это искусство.