А почему бы Вам самому не спросить, не задать даме конкретный вопрос? Уж лучше опозориться, но узнать, чем сидеть и ничего не делать. Господи, я занёс бы бездействие в список смертных грехов наравне с унынием.
Гордыня ничтожных людей состоит в том, чтобы постоянно говорить о себе, а гордыня высоких людей — говорить о себе никогда.
Так и сиди, завернувшись в шаль,
День напролёт молчи.
Мёртвых принцесс никому не жаль.
Вот и смотри, как уносят вдаль
Душу твою грачи.
Уныние, кстати — один из семи смертных грехов. И это, наверное, правильно: проще всего сказать, что ты неудачник, что тебе не везет, и вообще ты ни на что не способен — и какой тогда с тебя спрос. А ведь Он спросит…
В любом случае я не унываю. Уныние — грех. До тех пор, пока вы встаете на ноги, видите рассвет и закат, вы не имеете права на уныние. Будем жить долго и счастливо!
Уныние не есть грех, а тревога жуткая, сильная тревога — и есть грех, хоть и не упомянута в грехах.
— Даже в этом черно-белом мире люди не всегда могут отличить белое от черного.
— Красиво сказано.
— Просто констатация факта.
— Вы посылаете любовь? Скажите, я умоляю, а как сделать так, чтоб в душе поселилась искренняя, ну прямо искренняя любовь ко всему человечеству?
— Это опасно, уважаемый. Дело в том, что, в идеале, любой член клана Аморе должен сделать двойной прицельный выстрел. Два пистолета системы Розетта, два пораженных сердца. Но любовь ко всему человечеству — это как? Вот здесь пистолет. А здесь что? Базука, полевой миномет системы Катюша? У вас под прицелом все человечество. Вы не боитесь, что любящего может разорвать от любви, как кошку, объевшуюся горохом?
— Понятно. А при чем тут кошка?
Преподобный Серафим Саровский советовал унывающим монахиням пожевать хлебушка. Хлебушек, мол, тоску и прогонит. Есть у хлеба такая сила, но на пресытившегося человека она не действует. Нужно уметь поститься и воздерживаться, чтобы понять ржаную горбушку как милость Божию — и утешиться.
Cлайд с цитатой