Нет пути к Победе без создания теории Его Величества Поражения.
0.00
Когда Христос пришёл и сказал, что у всех есть душа, рабство рухнуло. Потому что раб — это то, чем можно пользоваться эффективно только зная, что души нет.
Сергей Кургинян
Другие цитаты по теме
Cлайд с цитатойОдин день в году президент говорит: «Система! Помни, что есть народ!» Система в этот день потеет, вспоминает... Она как с народом разговаривает? По-хамски! У системы — глаза холодные. Она осталась барской, олигархической, какой угодно ещё... И с нею никакие прорывы не выполнишь! Или система, или прорывы, приходится выбирать. Система один день напрягается и слышит президента, который говорит с народом, в этот день ей страшно, а потом этот страх уходит.
Что отличает солдата от бандита? Не профессия же. Они одинаково стреляют, одинаково бегают. Отличает идея служения. Если есть идея служения — это солдат. Если нет такой идеи — это бандит.
Раб от гражданина отличается способностью различать. И не только подлинное от не подлинного. А очень и очень многое. Например, честь и бесчестье.
Изучать любовь невозможно. А постигать – можно, и порою особо необходимо. Когда же это особо необходимо? Тогда, когда любовь – утеряна. Пока она не утеряна – можно просто любить. А вот когда она утеряна – надо постигать, дабы обрести любовь вновь.
Если мы не видим смысла в действиях определенных политиков, не видим смысла в текущих процессах, то это не значит, что его нет вообще. Это значит, что история запрятала этот смысл куда-то. А значит, в это «куда-то» надо отправиться, чтобы этот смысл обрести.
Нечуткий к семантическим каверзам человек может прельститься словосочетанием «гуманитарные технологии». Чуткий же — сразу уловит, что там, где есть «гуманитарное», не может быть технологий, а там, где есть технологии, не может быть «гуманитарного». В своем действительном и сокровенном смысле гуманитарные технологии предполагают отождествление между деланием вещей (подлинная сфера технологизма) и деланием людей. При том, что гуманитарное и его производные (гуманизм в том числе) берут за аксиому несводимость человека к вещи, вытекающую из наличия у человека фундаментальной личностной свободы, на которую посягать и безнравственно, и невозможно.
«Назовите меня каким угодно инструментом. Вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя», — говорит принц Гамлет своим коварным сокурсникам из Виттенберга.
Ничто никогда не вернется, если не произойдет подлинного катарсиса. То есть осознания своей вины за произошедшую катастрофу.
Если Эйнштейн исследовал мир без человека, а Фрейд — человека без мира, то Маркс занимался связью между миром без человека и человеком без мира. Общество — это и есть такая связь.