Сергей Кургинян

Другие цитаты по теме

Необходимо очень большое усилие волевое, интеллектуальное, даже с точки зрения трудоспособности. Мы живем в XXI веке, на нас вываливаются такие груды этой информации, что просеивать ее становится всё трудней. Вот когда я говорю, что это всё необходимо, я имею в виду ответ на вызов. В происходящем есть некий вызов, причем, как мне представляется, предельный... Эти вызовы могут быть адресованы отдельным мирам — цивилизациям, как говорят в таких случаях, — или всей цивилизации в целом. И если она на этот вызов не отвечает — отдельная цивилизация, мир или цивилизация в целом, — то происходит катастрофа. Она перестает существовать.

Почему надо иметь десять, а не двадцать и их еще украсть и сбежать? А потому что у «Пети» тридцать. И это невыносимо.

Изучать любовь невозможно. А постигать – можно, и порою особо необходимо. Когда же это особо необходимо? Тогда, когда любовь – утеряна. Пока она не утеряна – можно просто любить. А вот когда она утеряна – надо постигать, дабы обрести любовь вновь.

Нет пути к Победе без создания теории Его Величества Поражения.

Когда Христос пришёл и сказал, что у всех есть душа, рабство рухнуло. Потому что раб — это то, чем можно пользоваться эффективно только зная, что души нет.

Ничто никогда не вернется, если не произойдет подлинного катарсиса. То есть осознания своей вины за произошедшую катастрофу.

Что отличает солдата от бандита? Не профессия же. Они одинаково стреляют, одинаково бегают. Отличает идея служения. Если есть идея служения — это солдат. Если нет такой идеи — это бандит.

Нечуткий к семантическим каверзам человек может прельститься словосочетанием «гуманитарные технологии». Чуткий же — сразу уловит, что там, где есть «гуманитарное», не может быть технологий, а там, где есть технологии, не может быть «гуманитарного». В своем действительном и сокровенном смысле гуманитарные технологии предполагают отождествление между деланием вещей (подлинная сфера технологизма) и деланием людей. При том, что гуманитарное и его производные (гуманизм в том числе) берут за аксиому несводимость человека к вещи, вытекающую из наличия у человека фундаментальной личностной свободы, на которую посягать и безнравственно, и невозможно.

«Назовите меня каким угодно инструментом. Вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя», — говорит принц Гамлет своим коварным сокурсникам из Виттенберга.

Человек, не выявляющий закономерности — это безумец.

Человек, смирившийся с закономерностью — дрожащая тварь.

Если мы не видим смысла в действиях определенных политиков, не видим смысла в текущих процессах, то это не значит, что его нет вообще. Это значит, что история запрятала этот смысл куда-то. А значит, в это «куда-то» надо отправиться, чтобы этот смысл обрести.