Я еще ни шагу не сделала, я только повернулась от окна! В лицо ударяет смрад, смесь запахов немытого тела, грязных тапок, мочи, остатков обеда… Он, как удар океанической волны, безопасный, но на мгновение оглушающий, на секунду лишает всех чувств.
Ха! Жизнь посылает искушения, испытания и лекарства, главное — способность отличать первое от второго и третьего.
Абсурд присущ, увы, далеко не только моей жизни. Он мешает жить всем, мы стараемся его не замечать. Мы просто хотим быть счастливыми, чувствовать свободу, любить людей, радоваться жизни, которая нам дана.
— Это все Голливуд, — размышляла как-то моя лучшая подруга над причинами такого количества разбитых женских сердец. — В конце каждого фильма женщина уезжает с принцем в сказку. Все понимают, что полное фуфло, а в глубине души тем не менее надеются — а вдруг не фуфло? Всю жизнь мечутся в поиске именно такого счастья. Наступают на одни и те же грабли, страдают, клянут мужиков и снова ищут. Чтобы все как у всех. У кого «у всех» — непонятно. Ведь ни у одной никогда не было этого голливудского счастья. Но все его исступленно ищут.
Никто не мог помешать ему окружать себя уродами — людьми, которые гораздо хуже его, и чем больше он находил таких людей, тем сильнее нравился самому себе.
Сначала он фотографировал исключительно уродов. Физически дефективных, 201 идиотов, просто некрасивых до омерзения, и поражался, как их много. А потом понял, что их гораздо больше, ведь в урода превратить можно почти каждого. Даже просто каждого, если повезет. Неловкий поворот шеи, раззявленный от смеха рот, ярость, исказившая лицо, гримаса, которая выдает человека на секунду с головой, как бы он ни кривлялся, что это он пошутил так, а вообще у него просто дружеский, веселый разговор.
Зачем-то ввязываюсь с бабушкой в разговор, бабушкино резюме сводится к тому, что «все кругом бандиты, закона никакого и справедливости никакой. Волчьи нравы. Что ты рвешься отсюда, тут не сахар, но все лучше, чем на нарах. И стучишь все время на своем… этом… буке. Телевизор бы посмотрела, тебе тут отдыхать положено».
Я впервые вижу мое окно не вывернутым наизнанку, не застегнутым на все пуговицы, а широко открытым. Так что всем, не только мне, видна его душа нараспашку… Окно блаженствует, купаясь в воздухе вместе с обитателями «курительно-ванного салона».
Аля не хочет расставаться со своей болезнью, без нее она останется совсем одна. Лучше бы папа сам к ней приезжал, без фруктов… Лучше бы он не покупал ей сапоги, а занялся бы лет десять назад ее головой. Или просто любил бы?
— Это все Голливуд, — размышляла как-то моя лучшая подруга над причинами такого количества разбитых женских сердец. — В конце каждого фильма женщина уезжает с принцем в сказку. Все понимают, что полное фуфло, а в глубине души тем не менее надеются — а вдруг не фуфло? Всю жизнь мечутся в поиске именно такого счастья. Наступают на одни и те же грабли, страдают, клянут мужиков и снова ищут. Чтобы все как у всех. У кого «у всех» — непонятно. Ведь ни у одной никогда не было этого голливудского счастья. Но все его исступленно ищут.
Cлайд с цитатой