Где бы ты ни была, куда бы ни направилась, я тоже буду там. Прежде чем сообразишь, как туда добраться, я уже буду там. И буду тебя ждать.
Я живу в твоих мечтах, ведь правда? Приди, живи и ты в моих!
Где бы ты ни была, куда бы ни направилась, я тоже буду там. Прежде чем сообразишь, как туда добраться, я уже буду там. И буду тебя ждать.
Киноэкран есть не что иное, как сама вселенная, на которую проецируются бесчисленные безымянные формы жизни.
Девочки вообще не слишком сильные; тело у них хрупкое и ломкое, как у куклы; твое тело и есть тело куклы; твое тело для других — чтобы любовались им, нянчились; твоим телом пользовались другие, не ты; твое тело было точно соблазнительный плод, в который хотелось вонзить зубы и наслаждаться его вкусом; твое тело — для других, не для тебя.
Один греческий философ утверждал, что то состояние, в котором пребывает еще не рожденный на свет младенец в утробе матери — самое сладостное. Ну а я уверен, что самое сладостное состояние — это сон. Ты мертв, и в то же время жив. Нет ощущения совершеннее.
Да ни одна супружеская пара на свете ни за что и никогда не захочет удочерить ни Флис, ни Джанет, ни Джуэл, ни Линду. Даже Дебру Мэй не захотят, эту хорошенькую рыжеволосую и веснушчатую двенадцатилетнюю девочку. Потому что они уже перестали быть детьми, они были девочками. Уже сформировавшимися взрослыми девочками с этаким «особенным» взглядом. Взгляд выдавал их, говорил о том, что их часто обижали взрослые и что они этого никогда им не простят. Приемные родители хотели усыновлять или удочерять или грудных младенцев, или совсем маленьких, не успевших сформироваться детей. Детей, не научившихся говорить и потому не имеющих воспоминаний.