— Может, поговорим о нашем будущем?
— О чем? О кайнозойской эре?
— Может, поговорим о нашем будущем?
— О чем? О кайнозойской эре?
— Взгляни на себя.
— Крамер не начинай...
— Нет, ты прожигаешь жизнь.
— А вот и нет! Не прожигаю, а живу. Я живу свою жизнь!
— Ладно, ладно, и как? Нет, ты скажи. Работа есть?
— Нет.
— Деньги есть?
— Нет.
— Бабы есть?
— Нет.
— Планы есть?
— Нет.
— Ну, хоть что-то на горизонте есть?
— Нет.
— Хоть какая-то движуха есть?
— Нет.
— Есть хоть какая-то причина, чтобы встать утром?
— Мне нравится покупать «Daily News».
Большинству людей привычней всё спланировать заранее, в подробностях. Потратить месяц на прикидку. Разложить по полочкам, рассовать по шкафчикам, наклеить таблички, оглядеть стройные ряды перспектив, простучать сочетания звеньев в цепи и вытереть трудовой пот. Люди склонны обманываться, видя в несокрушимости планов на будущее — несокрушимость самого будущего, такого, какое они в тщете своей придумали. Зато потом, когда судьба игриво даёт щелчок карточным домикам,... когда будущее показывает длинный и мокрый язык, становясь настоящим, а в шеренги планов вбивается клин неразберихи — о, тогда они задыхаются в цейтноте, панически суетясь, и никак не возьмут в толк: за что!
Так хороши, так свежи были планы!
Дети не могут быть нашим будущим, потому что ко времени, когда настанет будущее, они уже не будут детьми. Как вы уже могли заметить, мне всегда нравится представлять тщательно обоснованные аргументы.
…Мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто, и, увы, мудрый умирает наравне с глупым!
Нельзя недооценивать воспитательной роли утопии. Не верь мы, несмотря ни на что, в лучшее будущее, кто бы нас заставил пойти к зубному врачу?
Люди волнуются о том, какую планету мы оставляем для наших детей, но никто не задумывается, каких детей мы оставим нашей планете.
Если верно, что человечество учится на своих ошибках, нас ожидает блестящее будущее.