В столетнем мраке чёрной ели
Краснела темная заря,
И светляки в кустах горели
Зеленым дымом янтаря.
В столетнем мраке чёрной ели
Краснела темная заря,
И светляки в кустах горели
Зеленым дымом янтаря.
Меня уже ничто не огорчит,
И ничему на свете я не рад.
По нраву лишь, как прежде, созерцать
Пылающий на западе закат.
Как тело оправляется от травмы, если дать ему отдых и надлежащее лечение, так и разум обладает защитными механизмами против ранений. Главный из них — забвение: милосердная тьма, укрывающая разум и память от самых страшных ужасов.
А кого благодарить за закаты? Только не вмешивайте сюда Господа Бога! С Ним разговаривают очень тихо. Я хочу спросить, кого сграбастать и похлопать по плечу и сказать: спасибо за сегодняшний сладкий утренний свет, премного благодарен за необычайной красоты придорожные цветочки и за травы, что стелются по ветру. Это тоже дары. Кто оспорит?
— ... Случалось вам любоваться возрождающейся по весне природой, мистер Стилмен? В такие моменты трудно представить, что на свете бывает зима.
Я видел много бурь в своей жизни. Чаще всего они застигали меня врасплох, и это научило меня — и довольно быстро — всегда смотреть вдаль, заставило усвоить, что я не способен управлять погодой, что надо быть терпеливым и считаться с яростью природы. Не все подчиняется моим желаниям, а потому лучше побыстрее привыкнуть к этому.
Наш мир так же сложен и уязвим, как паутина. Коснитесь одной паутинки, и дрогнут все остальные. А мы не просто касаемся паутины, — мы оставляем в ней зияющие дыры. Растениям и животным некому писать, за них некому заступиться, кроме нас, людей, которые вместе с ними населяют эту планету, но не являются ее собственниками.
Это было осенью сорок второго года.
«Ну, будь здоров!
Наверно, не свидимся больше.
Останемся мы живы или нет,
Виды наши на будущее плохи,
И впереди только темнота».
Так, подшучивая над собой,
В неуклюже сидящей на нас форме,
С нелепыми ружьями,
Мы уходили из ночного квартала по одному
И гасли, как огоньки.
Молчат гробницы, мумии и кости, -
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.