…мир — вообще странное место. И жестокое. А иногда и невезучее.
Is this the world we invaded
Against the law?
So it seems in the end
Is this what we're all living for today
The world that we created.
…мир — вообще странное место. И жестокое. А иногда и невезучее.
Is this the world we invaded
Against the law?
So it seems in the end
Is this what we're all living for today
The world that we created.
Не нравилось ему, что его называют зверем, но он не мог утверждать, что чем-то от него отличается: кислород и пища — внутрь, углекислый газ и дерьмо — наружу, чем не зверь?
Если им нравились его книги (а некоторые были от них даже без ума), они заочно считали его сверхчеловеком, по меньшей мере, кузеном самого Господа. Вместо же Господа они сталкивались с мужчиной ростом шесть футов один дюйм, носившим очки, явно начинавшим лысеть и имеющим дурную привычку натыкаться на окружающие предметы.
Человечество напоминает альтернативный исход фильма-катастрофы: супергероев нет. Мир никто не спас.
После хороших фильмов мир вообще Бобби никогда не нравился. Некоторое время мир этот казался чьей-то нехорошей шуточкой – полным-полно людей с тусклыми глазами, мелочными планами и всякими изъянами на лицах. Ему иногда казалось, что, имей мир хороший сюжет, он был бы куда более приятным местом.
Без нас этот мир — лишь куча мусора.
Фермеры, а не охотники, как я уже говорил, они знали только одно: уходил от них зверь — не человек.
Общество — улей, а я — одинокий трутень.
Она не знала, в чем причина ее одиночества. Она могла выразить это только словами: «Это не тот мир, на который я надеялась».
Мир по большей части безумен. А там, где не безумен, — зол. А где не зол и не безумен, — просто глуп. Никаких шансов. Никакого выбора. Крепись и жди конца.