Общество — улей, а я — одинокий трутень.
Все религии лгут. Все моральные постулаты — заблуждение. Даже звезды — мираж. Истина — это темнота, и единственное, что имеет значение, так это заявить о себе, прежде ступить в нее. Врезать кожу мира и оставить зарубку. Если на то пошло, вся история человечества — рубцовая ткань.
Фермеры, а не охотники, как я уже говорил, они знали только одно: уходил от них зверь — не человек.
Мы сходим с ума от одиночества, если остаемся одни. А собравшись вместе, сходим с ума от того, что нас много.
Если ты убиваешь того, кого любишь, значит, ты проклят.
Какое там все по-прежнему, без него все не так, ей его недостает, у нее внутри дыра, и ветер, еще более холодный, чем прилетает из Йеллоунайфа, теперь продувает ее насквозь, а мир — такой пустой, настолько лишен любви, когда нет никого, кто выкрикивает твое имя и зовет тебя домой.
Иногда, особенно в последнее время, мне так хочется, чтобы мы вновь стали молодыми, когда все грязные карты, которые могла выбросить нам жизнь, ещё лежали в колоде.
Для рыбы вселенная — это озеро, в котором она живет. Что думает рыба, когда ее выдернут, подцепив за губу, сквозь серебристую границу привычного существования в другую, новую вселенную, где воздух для нее — убийца, а свет — голубое безумие? Где какие-то двуногие великаны без жабр суют её в душную коробку и, покрыв мокрой травой, оставляют там умирать?
Казалось, сердце лопнуло у него в груди и вытекало теперь наружу вместе со слезами.
— Испечешь нам блины, мой дорогой брат?
— Нет.
— Ты плохой брат.
— Почему бы вам не сходить в «Зоуни»? Купите «Эгго».
— А на что?
Джером сует руку в карман, достает пятерку и протягивает ей. Конечно же, его вновь обнимают.
— Я всё ещё плохой брат?
— Нет, ты хороший! Самый лучший брат!
Черт, мне грустно. Чувствую себя потерянным. А почему? (о чем, собственно, идет речь?) О всего лишь длинном прыжке из колыбели в могилу? «В пустошь на конце тропы». Господи, как мрачно.
Cлайд с цитатой