Мы убийцы. Нам не нужна причина для убийства. Мы с удовольствием разрежем шестнадцатилетнего подростка, а потом кто-то ради забавы вырвет ему глаз. Зачем для этого причина? Мы животные. У нас есть потребность убивать, естественная, простая, и сейчас мы должны были бы убить друг друга, но у нас есть цивилизация, социализация, и вместо убийства мы сидим, пьем пиво и треплемся. И если бы можно было остаться безнаказанным, убить кого угодно, желаете знать? Я бы убил кого угодно. И вас всех тоже.
Ты обязан понять, что из всего рода человеческого солдаты самые святые люди, — говорил Сайрус, — ибо им ниспосылаются наитягчайшие испытания. Попробую тебе растолковать. Посуди сам: во все времена человека учили, что убивать себе подобных — зло, которому нет оправдания. Любой, кто убьёт человека, должен быть уничтожен, потому что убийство великий грех, может быть, даже величайший. Но вот мы зовём солдата, наделяем его правом убивать и ещё говорим: «Пользуйся этим правом сполна, пользуйся им в своё удовольствие». Мы ни в чём его не сдерживаем. Иди и убивай своих братьев такой-то разновидности, говорим мы, иди и убей их столько, сколько сумеешь. А мы тебя за это вознаградим, потому что своим поступком ты нарушишь заповедь, которую прежде был приучен почитать.