Одну истину я точно знал. Спорить с женщиной — это как посещать стоматолога: или очень больно, или очень дорого.
Обычно женщины живут подольше, чтобы доспорить до конца.
Одну истину я точно знал. Спорить с женщиной — это как посещать стоматолога: или очень больно, или очень дорого.
— А про меня тебе не интересно знать?
— Не-а, — сказал я. — Меньше знаешь — крепче спишь. Да и какая женщина скажет всю правду? Уж лучше так.
— Умный, — уважительно протянула Вика.
— Опытный, — сказал я и полез под одеяло.
— От вас уйдешь, — просипел один из орков с весьма распространенным именем Грым. — Сороковой уровень и все в железе.
— А ты думал, в сказку попал? — хмыкнул Вахмурка, и Кржемелек согласно кивнул. — Будете сейчас, как Пиночет — держать ответ за свои кровавые преступления!
И гномы синхронно достали заплечные секиры.
Петрова только буквы на компьютере знает, и то не все. Давеча клавишу «эни кей» искала. Не нашла, долго плакала.
«Ну я не знаю». Волшебная и великая фраза. Женщина, говоря: «Ну, я не знаю», — отлично понимает, что в этот момент в голове мужчины экспрессом пролетают тысячи возможных вариантов, от: «Придумай, как меня развлечь» до: «Всё, милый, я беременна». Но что именно думает женщина, говоря это, — знает только женщина. А в отдельных случаях — и она сама не в курсе.
Как говаривал мой сержант: «Если солдат больше трёх минут ничего не делает, он начинает думать. А это ни мне, ни армии, ни ему самому не надо».
«Пять минут полежу, пожру и пойду статью писать», — погладил себя мысленно по голове за трудолюбие и усидчивость. И с чувством выполненного долга уснул.
Маринка вела машину исключительно с помощью глаз. В одной руке у неё был телефон, по которому она что-то громко вещала, во второй — попеременно разные предметы вроде зеркальца, сигареты, шоколадного батончика. При этом она время от времени говорила мне:
— Смолин, подержи руль, — и перегибалась через спинку кресла, не отпуская педали газа.
Скорость ниже девяноста километров не опускалась, и даже пробки для Маринки не являлись основанием для остановки. Клянусь, в какой-то момент я подумал, что тут-то мне и конец. Одна радость — когда наши трупы выпилят из кабины, кто-то из гайцов, может, скажет:
— Красиво ушёл пацан, с зачётной телкой.
Других плюсов я не видел.