— А почему ты мне не помахал, когда я помахал тебе с утра?
— Я был под очень суровым транквилизаторам для лошадей. Я никому не махал. Кроме, разве что, лошадей.
— А почему ты мне не помахал, когда я помахал тебе с утра?
— Я был под очень суровым транквилизаторам для лошадей. Я никому не махал. Кроме, разве что, лошадей.
Денёк зашибись просто. Я пытался застрелиться. Мой друг чуть меня не убил. Отобрал револьвер. И мы всё ещё в грёбаном Брюгге.
— Убийство, святой отец.
— Почему ты убил кого-то, Рэймонд?
— Из-за денег, святой отец.
— Из-за денег? Ты убил кого-то из-за денег?
— Да, святой отец. Не из гнева. Не из-за чего. Просто за деньги.
— Кого ты убил за деньги, Рэймонд?
— Вас, святой отец.
— Простите?
— Я сказал — вас, святой отец. Вы что, глухой?
— Как себя чувствуешь?
— Так, будто только что убил маленького мальчика...
— Забавно, что на священника нам вообще плевать.
— Я тут так подумал.. Раз уж решил стать священником — принимай всё, что тебе посылает Господь.
Кен, я вырос в Дублине, я люблю Дублин. Если бы я вырос на ферме и был дебилом, мне бы в Брюгге понравилось. Но не сложилось...
Ну и на хрена пятидесятилетнему воспитателю каратэ?! Он что, китайский что ли воспитатель?
— Твоя девушка пускает дым прямо мне в лицо! И не спрашивает.
— А вы [американцы] вьетнамцев спрашивали?!
— Мы плывем на лодке!
— У вас есть лодка? Где вы ее взяли?
— Вообще, это скорее самолет... наполовину... Мы на самолодке.
Вечер был лучше, чем я ожидала. Но я пойму, как к тебе отношусь, когда немножко протрезвею.